– Или из-за обиды за любимую женщину, – добавил оперативник.

– Не понял.

– Ну как же, Александр Романович! Новогорский любит Костюкову! Буквально молится на неё! А вероломный дружок его не только женился на Анне, но ещё и изменяет ей!

– По-моему, твои фантазии занесли тебя не в ту степь, – усмехнулся следователь.

– В ту или не в ту, это ещё бабушка надвое сказала. Но я нутром чую, что Савелий Лукьянович брешет как сивый мерин! Я его спрашиваю о любовнице друга, а он – я не я, и корова не моя! И вообще, моя хата с краю.

– Может, он просто покрывает Вадима? – задумался следователь вслух. – Вот давай рассуждать.

– Давайте, – неохотно согласился оперативник.

– Допустим, у тебя есть давний дружок, и вот он однажды загулял от жены. Что ты будешь делать? Донесёшь на него?

– Нет, – вынужден был признаться Славин.

– То-то и оно! – изрёк торжествующим тоном Наполеонов. – Именно по этой причине Новогорский и не хочет ничего нам говорить о женщине друга.

Но Славин решил, что незачем следователю долго радоваться, и внёс коррективы:

– Я бы никому не рассказал о шашнях друга, если бы он был жив. Но если бы его укокошили, то уж тут я не стал бы скрывать информацию от следствия.

– Ишь ты! – укорил его то ли в шутку, то ли всерьёз Наполеонов. – Подмочил бы, выходит, репутацию друга!

– О чём вы говорите?! – возмущённо проговорил Славин. – Какая репутация, если человека убили?! К тому же он не казнокрад, не мафиози! Ну, сходил налево, не убивать же его за это?

– Так убили же! – аж подпрыгнул от нетерпения на своём стуле следователь.

– Но убили-то его, скорее всего, не за измену, – возразил Славин.

– А вот с этим нам предстоит разбираться.

– У его жены стопудовое алиби, – напомнил оперативник.

– Но он ведь мог изменить не только жене, – задумчиво произнёс следователь.

– А кому же ещё?! – изумился оперативник.

– Например, другой любовнице.

– Ну, вы даёте, Александр Романович! У него их там целый гарем, что ли?

– Это я и сам хотел бы узнать, – Наполеонов глубокомысленно наморщил лоб.

– Гм… – задумчиво произнёс Славин, потряс головой, а потом сказал: – Может быть, вы и правы, Александр Романович. Но тут одна нестыковка получается, – проговорил он через некоторое время.

– Какая именно? – заинтересовался следователь.

– Получается, что Савелий Лукьянович покрывает всех любовниц своего друга?

– А почему нет? – спросил следователь. – Ведь покрывает он не любовниц друга, а самого Костюкова.

И оба они одновременно подумали о том, что если Костюков был отъявленным донжуаном, то это не так-то легко было держать в секрете и кто-нибудь ещё, кроме Новогорского, мог об этом знать. Оставалось только найти этого кого-то.

– Да, ещё одна вещь, – прежде чем покинуть кабинет следователя, сказал оперативник.

– Не тяни! – поторопил его Наполеонов.

– Я показал Новогорскому фотографии с места преступления, и Савелий Лукьянович уверенно заявил, что именно из этой чашки Костюков пил кофе дома.

– А вот это интересно, – оживился Наполеонов, – только, скорее всего, не из этой, а из похожей. Не мог же он унести чашку из дома.

– Почему нет?