Еще один мощный удар, и последний кусок стекла вместе с обломком застывшего цементного раствора с глухим стуком покатился по дощатому полу. Окутанная клубами пара, валившего из бани, в оконном проеме возникла уродливая голова. Самое невероятное и ужасное было то, что из глазницы торчал короткий ломик. Был еще один момент, не менее страшный и совершенно немыслимый: несмотря на темноту, Александр разглядел, что изуродованное лицо принадлежало их директору.
То, что было когда-то Бояриновым Виктором, просунуло руку с топором в проем и попыталось залезть в предбанник. Александр со всей силы ударил кочергой по этой руке, и топор упал на пол. Царапая об осколки руки, он нашарил колун и принял устойчивое положение, широко расставив ноги.
Сизые руки трупа с вздувшимися жилами беспорядочно елозили по подоконнику как щупальца, и Александр, дико вскрикнув, взмахнул топором. Кисть Бояринова, загребая воздух, отлетела в угол и упала Евгении на колено. Девушка истошно взвизгнула и отшвырнула от себя «ампутированную» конечность. Директор глухо засмеялся и вдруг исчез из оконного проема. Александр тяжело дышал, чувствуя, как лоб заливает горячий пот вперемешку с кровью из рассеченной осколком кожи. Куда он направился? Неужели ушел? Или попытается зайти внутрь, за своей «граблей»?
В это же мгновение послышался оглушительный треск, и засов, не выдержав удара, полетел на пол. Женя визжала, не переставая, зажмурив глаза. Ужасное существо ввалилось в предбанник. Александр шагнул назад и, споткнувшись о перевернутую табуретку, упал. На него, хрипя и рыча, навалился бывший директор. Александр успел заметить, что позади мелькнула какая-то тень. Значит, Бояринов не один. Тогда им точно крышка.
Он вопил от охватившего его ужаса и, катаясь по полу, пытался освободиться от монстра.
Урча и причмокивая, мертвец нащупал ногу Александра и вцепился зубами в оголенную кожу. Севастьянов, находясь на грани умопомешательства, пинал свободной ногой чудовище, чувствуя, как под зубами мертвеца трещит его кожа. Издавая всасывающие звуки, директор начал трясти головой, как собака, словно пытался вырвать клок мяса из ноги парня. Извернувшись, Александр нанес еще один удар ногой, попав в нос Бояринову, и тот на мгновение разжал челюсти. Севастьянов быстро отполз в сторону. Сзади доносилось мерзкое кудахтанье.
К его безмерному счастью, пальцы наконец нащупали прохладное лезвие топора. Закусив губу, Александр развернулся, держа оружие перед собой. Нога пульсировала острой болью, но сейчас было не до нее. Он смотрел вперед. Фигура Бояринова неожиданно замерла, притихнув, и парень слышал только сиплое клокочущее дыхание. Он шагнул вперед и, гаркнув, по косой линии опустил топор на шею существа. Что-то хлюпнуло, Александр ударил снова, подбадривая себя нечленораздельными воплями. Наконец голова директора отделилась от туловища и упала на пол. Вслед за ней – обезглавленное тело. Севастьянов вытер мокрый лоб. Тыльная сторона ладони была красной, это было видно даже в темноте. Его взгляд упал на голову бывшего директора. Она словно ухмылялась, уцелевший глаз, казалось, жил своей собственной жизнью и исподтишка следил за ним.