– Придут, – кивнул Корнеев, словно смакуя это слово. – Только не так быстро. Пока суд да дело, я успею все сделать.

А сделать предстояло много. Впрочем, объем будущей работы Павла Сергеевича не пугал. После всего того, что ему довелось испытать, пожалуй, в этом мире не осталось ничего такого, что могло бы вызвать у него страх. Так что два или даже три дня у него есть железобетонно. А за это время он все успеет.

Куда больше его тревожило будущее. Вместо четкой дороги, гладкой и хорошо освещенной, перед ним внезапно замаячило туманное облако, от которого так и сквозило бедой. Неизвестно, какие ямы и ухабы поджидают его в этой плотной завесе. Это могла быть и небольшая выбоина, от которой при наезде можно лишь подскочить, прикусив язык зубами, а могла быть и громадная дыра, куда может запросто свалиться его старенький «Соболь»…

Павел Сергеевич подошел к окну и долго смотрел на клетки, в которых, ворча и поскуливая, ерзали сонные собаки.

– Что с вами делать? – тихо проговорил он. – Трое в колодце, две в доме. Итого пять.

Если бы все произошло лет десять назад, он, не сомневаясь ни секунды, убил бы их всех. Сразу же. Даже ту кроху с зелеными бантами. Как в свое время убил этих волосатых дурачков хиппи, которые посмели сунуть к нему нос. Как убил местного охотника, который стал случайным свидетелем… впрочем, это уже не имеет значения.

Да, он убил бы их. Но теперь… Он стал другим.

Из горла Корнеева вырвался болезненно-сиплый вздох. Вздох увядающего человека. Человека, который уже никогда не сможет радоваться жизни.

Он вынул из кармана монетку. На широкой мозолистой ладони тускло блеснул рубль.

– Ну и задачку вы передо мной поставили, – усмехнулся он и подбросил монетку, ловко поймав ее на лету. – «Орел» – будете сидеть на своих местах, пока я не улажу свои дела. «Решка» – ваши жизни закончатся тут. Прямо сейчас.

«Самое забавное, что для меня вообще ничего не меняется. Для меня перестало что-либо меняться с тех пор, как вы залезли на чердак, – с тихой яростью подумал старик. – Просто если я отпущу вас, меня быстрее найдут. Если оставлю здесь мертвыми, трупы все равно рано или поздно найдут, а следом – меня».

Ну что ж, пора делать выбор.

Он разжал кулак и подбросил рубль вверх.

В тот момент, когда его пальцы уже были готовы схватить монетку на лету, раздался звук, от которого Павел Сергеевич вздрогнул, словно от пощечины.

С тихим стуком рубль упал на дощатый пол, укатившись под плиту.

Корнеев шаркнул к столу, тяжело опершись в него жесткими костяшками пальцев.

«Не может… не может быть!»

Он затаил дыхание, прислушиваясь к тишине. Кроме учащенного стука собственного сердца его слух больше ничего не различал.

По виску скатилась теплая капелька пота.

– Мне показалось, – хрипло сказал он, медленно поднимая голову. И чуть не застонал, когда странный звук повторился. Тихий, едва различимый скрип, будто по деревянному полу что-то осторожно двигали.

– Нет!

Павел Сергеевич обвел лихорадочным взором кухню и, заметив притулившийся на подоконнике потрепанный календарь, вцепился в него. Судорожными движениями пролистал его, потом с омерзением отшвырнул прочь, как дохлую крысу.