– но у Нормана перехватило дыхание вовсе не из-за этого. Луна, отражавшаяся в воде… это была не луна. Это был ухмыляющийся человеческий череп.

Выпей, Норми. Хлебни этой гадости, прошептал череп на черной воде. Искупайся в ней, блин, если хочешь. Забудь обо всем, что тебя тревожит. Просто сделай глоток и забудь. Тебе сразу же станет легче.

Звучало очень заманчиво. Он поднял голову и взглянул вверх, возможно, чтобы проверить, что там на небе – луна или тоже череп. Но он не успел посмотреть на луну, потому что увидел Рози. Она стояла в том месте, где тропинка ныряла в рощу мертвых деревьев, около мраморной статуи голого мальчика с воздетыми к небу руками и опавшим – как это обычно бывает у статуй – членом.

– Ты от меня не уйдешь, – выдохнул он. – Я тебя…

А потом каменный мальчик зашевелился, опустил руки и вцепился в правое запястье Розы. Она вскрикнула и попыталась вырваться, но безуспешно. Мраморный мальчик ухмыльнулся, и Норман увидел, что он показал Розе язык.

– Молодец, парень, – прошептал Норман. – Держи ее крепче. Я сейчас подойду.

Он перепрыгнул с камня на берег и побежал к своей милой заблудшей женушке.

– Как насчет встать на карачки? Мы бы по-быстрому перепихнулись, – сказал каменный мальчик скрипучим и мертвым голосом. Его руки, сжимавшие запястье Рози, казалось, состояли из одних острых углов. Они были тяжелыми и холодными. Она оглянулась и увидела, что Норман уже перебрался через ручей и карабкается вверх по берегу. Рога его маски вспарывали ночной воздух. Он поскользнулся на мокрой траве, но, к сожалению, не упал. Рози обмерла от страха и едва не поддалась панике – в первый раз после того ужасного мига, когда она поняла, что в полицейской машине у дома сидит Норман. Он поймает ее… и что дальше? Загрызет, изорвет ее на кусочки, и она умрет, вопя от боли и задыхаясь от запаха «Английской кожи» («English Leather»). А он…

– Как насчет встать на карачки, Рози? – прошипел мраморный мальчик. – Я бы тебе впялил сзади. Давай позабавимся, как большие…

– Нет! – выкрикнула она, и прежняя ярость вновь выплеснулась наружу, окутывая все мысли алой непроницаемой пеленой. – Нет, отвали от меня. Отпусти. Что за детсадовские разговоры?! ОТВАЛИ от меня, я сказала!

Она замахнулась свободной – левой – рукой, даже не задумываясь о том, что бить по каменному лицу – это, наверное, больно… но это было совсем не больно. Рука ударилась обо что-то пружинистое, мягкое и гнилое и прошила его насквозь, как таран. На похотливом лице статуи мелькнуло удивление, а потом оно разлетелось на тысячи осколков цвета перебродившего теста. Острые каменные ладони больше уже не сжимали ее запястье, но теперь рядом был Норман. Он был совсем близко. Бежал, протягивая к ней руки, опустив голову и надсадно дыша под кошмарной рогатой маской.

Рози развернулась, почувствовав, как пальцы Нормана скользнули по лямке ее дзата, и рванула вперед.

Теперь все решит только скорость.

Так она бегала только в детстве, до того, как ее практичная и благоразумная мама – миссис Сама Рассудительность – взялась за нелегкий труд научить Розу Дайану Макклендон вести себя, как подобает приличным и скромным девушкам (например, приличным и скромным девушкам не пристало носиться по улицам сломя голову, тем более если ты уже в том возрасте, когда у тебя при беге трясется грудь). Но теперь Рози бежала именно сломя голову, размахивая руками, сжатыми в кулаки. Норман почти наступал ей на пятки, но постепенно он начал отставать. Впрочем, Рози этого не видела и не знала. Даже когда он остался позади, она слышала, как он сопит и пыхтит у нее за спиной – точно так же, как сопел и пыхтел в лабиринте Эриний. Она слышала и свое собственное легкое дыхание, не такое надсадное, как у Нормана. Она чувствовала, как коса колотится по спине. И еще она чувствовала безумное, ненормальное возбуждение. Кровь стучала в висках в таком бешеном ритме, что казалось, ее голова сейчас лопнет – и это будет вершиной экстаза. На бегу она мельком взглянула на небо и увидела, что луна тоже несется за ней вдогонку: летит по звездному небу за ветвями мертвых деревьев, похожих на руки сказочных великанов, которых заживо похоронили в этом унылом месте и которые до последнего вздоха пытались выбраться из своих могил. Один раз, когда Норман завопил, чтобы она остановилась и не была такой сукой, она не смогла удержаться от смеха.