Он достал телефон и ответил на звонок. Наверное, опять отец.

Парень вышел из калитки, убрал телефон и сел в машину. Убедившись, что он без проблем загнал автомобиль в гараж, я переоделась и рухнула в постель.

«Завтра. Ты и Я».

Я закрыла глаза, чтобы приблизить этот день.

48 Полтора года назад

Оливия не приходит домой ночевать, ее исчезновение взбудораживает весь город. С утра опрашивают всех одноклассников, в том числе и меня. Никто, видимо, не решается сказать про снимок, потому что мне не задают о нем вопросов. Полицейских волнует лишь одно: кто и когда видел девушку в последний раз.

«Вечером, на репетиции в школе», – ответ един.

– Я не знаю, – твержу я, покрываясь пятнами. – Она не взяла вещи и велосипед, просто куда-то ушла. Может, на прогулку в лес?

Меня колотит.

В обед собирают поисковые отряды и отправляют в чащу. После школы многие из старшеклассников присоединяются к поискам.

– В каждой группе должен быть человек с оружием, – наставляют поисковики. – Просто меры предосторожности.

Никому не хочется встретить в лесу медведя.

Я застегиваю куртку до самого горла, натягиваю шапку на глаза и иду вместе со взрослыми. Знаю, что нужно торопиться. С Оливией все в порядке, просто она заблудилась. Сейчас мы ее найдем, и все будет хорошо. Все непременно наладится.

Мне кажется, у меня поднимается температура. Ноги не слушаются, голова кружится, но я продолжаю идти.

– Оливия! – кричим мы по очереди.

Рассредоточиваемся по местности.

Высокие деревья, каша из сухих веток и листьев под ногами, запах прелой листвы в морозном воздухе. Мы пробираемся все дальше, становится темнее. Ветки царапают нам лица, сдирают с нас одежду.

Я поднимаю глаза и вижу небо: оно покрыто облаками, точно грязной пеной. С него на землю падает первый снег. Снежинки кружатся в воздухе, ложатся на лицо, и мне становится страшно – будто я это уже где-то видела и знаю, что будет дальше.

Ноги путаются в паутине из еловых иголок и мха, проваливаются в насыпь из сухих листьев. Лиственный лес сменяется хвойным, света становится еще меньше. Вокруг одни лишь тени от деревьев – они зловеще шепчут и смеются, тянут ко мне свои крючковатые лапы.

Я бегу. Долго. Спотыкаюсь, задыхаюсь, падаю, снова встаю. Отряхиваю ладони и бегу дальше. Вдруг передо мной вырастает мертвый лес. Сухой, черный и жуткий.

– Оливия! – кричит кто-то в двадцати метрах от меня.

С темных ветвей с пугающими криками срываются птицы.

Я оглядываюсь. По лицу наотмашь бьет ветер, скрипят деревья. Мой взгляд падает на большой, черный, косой камень, и сердце замирает. Я бросаюсь туда со всех ног, запинаюсь и падаю. Не нужно открывать глаза, чтобы знать, что там, на стылой траве, в пяти метрах от меня.

Но я делаю это, и увиденное врезается в мою память на всю оставшуюся жизнь. Оливия лежит, свернувшись клубком, среди пожухлых, покрытых снегом, листьев. Ее голова прижата к груди, ноги притянуты к животу.

Я кричу, зову на помощь, но сама не решаюсь подползти ближе. Со всех сторон слышатся голоса и хруст веток, приближаются люди.

Я с ошеломлением смотрю на девушку и понимаю, что она уже не пошевелится. Никогда. Ее поза беспомощна, кожа отливает синевой, а на ресничках, возле носа и рта застыл иней. Но больше всего меня поражает не это – Оливия словно крепко спит, сжимая в руке свой маленький, серебряный крестик. Даже умирая, она верила, что он ее спасет.