– Тебе лучше вернуться, Элизабет.

Девушка кивнула.

– Обед будет через час, – сказала она и скрылась за дверью.

Не успела Элизабет выйти, как Иоганн уронил молот и, скривившись от боли, схватился за палец.

– Черт возьми, больно-то как…

Альбин невозмутимо надкусил яблоко.

– Обед. Отлично. А то я уже проголодался…

После обеда снегопад пошел на убыль. Несколько батраков, а с ними и Альбин с Иоганном вышли расчищать тропы между домами. Лист работал наравне со всеми, хотя ушибленный палец распух и дьявольски болел.

Когда с работой управились наполовину, сделали перерыв, раскурили трубки. И пустили по кругу бутыль с полюбившимся Иоганну травяным шнапсом.

К нему обратился Игнац, один из батраков:

– Альбин говорит, ты с кузнечным молотом лихо управляешься. Мой хозяин спрашивал, сможешь ты ему пару сковородок подлатать?

Лист кивнул.

– Попробуем.

Игнац хлопнул его по плечу.

– Если у тебя пальцы в запасе есть, – съязвил Альбин.

Все рассмеялись. Иоганн воспользовался моментом доверия и спросил Игнаца:

– Кстати, выяснили уже, кто корову увел?

Батраки переглянулись, но ничего не сказали.

– Хватит уже тайну из всего делать, – не унимался Лист.

– Это случилось, и ничего уже не изменить. Пройдет зима, и все об этом забудут, а тебя и след простынет, – серьезно промолвил Игнац.

– Там видно будет, – сказал Иоганн.

– Вот именно. А теперь за работу, – положил конец разговору Альбин.

К сумеркам дороги были расчищены. Иоганн и Альбин пришли на ужин. Все, включая Мартина Каррера, собрались за общим столом.

Появилась Элизабет с увесистым горшком в руках. Ей было явно тяжело, и она спешила поставить горшок на стол, пока не выскользнул из рук. Немного супа выплеснулось через край в сторону отца.

Якоб вскочил и отвесил дочери крепкую пощечину.

Повисла мертвая тишина. У Элизабет на глазах выступили слезы.

Иоганн ударил ладонью по столу. Каррер воззрился на него в изумлении.

– Сколько можно? – злобно процедил Лист.

Лицо Якоба налилось кровью, но Элизабет успела вмешаться.

– Отец, прошу, не надо! – Затем наклонилась к Иоганну и посмотрела ему в глаза. – Тебя это не касается, батрак. Не лезь!

Тот взглянул на нее в недоумении.

Каррер неприятно ухмыльнулся.

– Хоть кто-то за этим столом умеет себя вести…

Элизабет налила суп сначала отцу, потом деду. Руки у нее дрожали, и свою тарелку она оставила пустой.

– Я не голодна, – проговорила она тихим голосом.

– Как знаешь, – проворчал Каррер и жадно принялся за суп.

Мартин не притрагивался к еде и неподвижно смотрел на сына. Якоб, словно почувствовав его взгляд, замер, поднял глаза.

– Что-то не нравится? Прошу, выкладывай, – бросил он с пренебрежением.

«Что же ты хочешь от меня услышать? – подумал старик. – Что ты чудовище и тиран? И единственное, что ты создал в своей жизни хорошего, – это Элизабет? И только по этой причине я не жалею, что породил тебя?»

Он опустил голову и молча принялся за еду.

Якоб презрительно кивнул, после чего зачерпнул новую ложку и с аппетитом продолжил трапезу.

Дрова огромной кучей лежали в сарае рядом с коровником. К этому сараю примыкал еще один – там дрова кололи и через окошко закидывали в дровяник.