Она снова легла на постель, изучила в полумраке совершенно стандартное стеганое покрывало со старинными узорами, и ей пришло в голову, что она была еще ребенком, когда изготовили эту ткань, такое же покрывало было у ее бабушки в Бретани. Она свернулась клубком, положила обе подушки себе на голову, чтобы держать себя в тепле, ей было хорошо снова заснуть здесь, в логове этого щедрого мужчины, этого незадачливого дикого зверя.

Он просунул голову в комнату, Аврора все еще спала. Тем не менее маленькая лампа была зажжена, должно быть, она просыпалась, но снова заснула – очевидно, решила остаться. Поднимаясь по лестнице, он был уверен, что уже не застанет ее здесь, что она предпочла вернуться к себе.

Людовик закрыл дверь спальни и почистил овощи, потом поставил их варить в скороварке. Как только вода закипела, маленькая квартира наполнилась бесподобным, каким-то вневременным запахом супа. Репа, лук-порей, стебель сельдерея, он правильно поступил, что не стал добавлять капусту. Затем открыл окно, чтобы выкурить сигарету, наполовину высунувшись наружу. Его варевом пахло даже во дворе. После супов, которые мать несколько месяцев подряд варила для Матильды, теперь вот он готовил такой же для совсем другой женщины, в совсем другой истории. Опять между ним и женщиной затесался суп, словно он не мог предложить ничего другого, кроме этого непритязательного подкрепления. Может, это исходит от него самого, и он чувствует, что существует только рядом с теми, кто в чем-то нуждается и просит о помощи? Или же это другие вокруг него слабеют, становятся хрупкими и слабыми.

Теперь, когда на деревьях не осталось ни листочка, большая квартира напротив выглядела еще более впечатляющей. Никогда бы он не смог предложить подобный шик кому бы то ни было, никогда сам не жил в таких габаритах со всеми удобствами. Он все еще удивлялся, что Аврора предпочла снова заснуть на его старой кровати, нежели вернуться в эту квартиру, которая, казалось, ждала ее. Ему вспомнился недавний намек Матиса, это правда, Аврора была единственным существом, которому было известно все, так что если она отвернется от него, если бросит, тогда ему придется остерегаться ее больше, чем Фабиана. Он был игрушкой в их руках.

Она подошла из-за его спины, так что он даже не заметил, и это он, считавший, что никому никогда не даст застать себя врасплох. Подошла почти вплотную и прижалась к нему, закрываясь им от холодного воздуха снаружи. Людовик погасил сигарету и закрыл окно.

– Меня запах супа разбудил, будто снова в детство вернулась. Людовик, я… в общем, можно мне сигаретку?

– С больным горлом это вообще-то не очень рекомендуется.

– Всего одну, мне очень надо.

Людовик дал ей сигарету и отодвинулся. Она открыла окно и встала к нему поближе, чтобы дым выходил наружу, потом, не оборачиваясь, сказала как можно спокойнее:

– Знаешь, они нашли собаку.

Людовик уменьшил газ под скороваркой и зажег в кухне большую лампочку.

– Это Фабиан тебе сказал?

– Да. В любом случае он уже догадался, то есть я хочу сказать, Кобзам рассказал ему о тебе, о вашей стычке, о твоих угрозах.