Людовик устроился на террасе кафе перед двойным эспрессо, который только что пил. Было холодно, он оказался единственным клиентом, устроившимся снаружи. Официант считал, что хорошо поступил, включив обогреватель с тарельчатым рефлектором, но Людовик терпеть не мог это ощущение, будто поджариваешься на гриле, уж лучше холод. Он сдвинул вместе два стула. Напротив него на другой стороне улицы в тунисской овощной лавке был наплыв покупателей, довольно жалкий, по правде сказать. В такой холод люди предпочитали делать покупки в универсаме «Монопри», в залах с более умеренной температурой. Он смотрел, как работают эти тунисцы, у которых он только что купил два пакета овощей. Четыре продавца проводили свою жизнь в этом просторном помещении, открытом всем сквознякам, и мерзли, несмотря на маленький радиатор, спрятанный под кассой. Временами они все втроем сбивались в кучу за кассой на площади меньше квадратного метра, пытаясь согреться слабым теплом, и это словно спаивало их вместе, во всяком случае, они при этом здорово веселились.

Людовик вышел из дома, решив не будить Аврору. Подсунул подушку ей под голову, чтобы заменить свои колени. Несмотря на обстоятельства, он вновь открывал для себя радость от того, что кто-то ждет его дома, что он не один на белом свете. В городе у одиночества непомерное эхо. Он-то думал, что жить одному будет благом, компенсацией за все то время, что он толкался среди людей, был постоянно ими окружен. На самом деле ничего подобного. Заслышав, как он кашляет, три тунисца шутки ради поманили его к себе издали, предлагая ему присоединиться к ним возле обогревателя. Дескать, в тесноте, да не в обиде. Никогда у него не было такого кашля. Он махнул им в ответ, давая понять, что все в порядке. Отсюда их фрукты казались искусственными, особенно неестественно блестящими выглядели апельсины и яблоки, словно их навощили, но с овощами у них было все в порядке.

Он взял картошку, лук-порей, репу и сельдерей, но не капусту, потому что у нее не слишком приятный запах. Решил сделать Авроре сюрприз, сварив суп, так она проснется от запаха готовящихся овощей. Его телефон завибрировал, это перезвонил Матис. Матис работал на своего отца, у того кабинет в Бриве, но сам жил в Фижаке и был всего лишь страховым агентом, хотя и изучал право. Они дружили с коллежа, играли за один клуб в Вильневе. Матис при своей подвижности был полузащитником схватки и капитаном, отличался прямотой и всегда говорил что думал.

– Слушай, ты это ради Кубресакова клиента вляпался в дерьмо?

– Матис, я ни во что не вляпался, а всего лишь хотел припугнуть этого типа, я его даже не трогал, он сам по себе упал.

– Может, ты его все-таки малость тронул?

– Нет, едва к плечу прикоснулся.

– Ладно, но если ты его поджидал, значит, для того, чтобы наброситься. Это изобличает преступный умысел. Повторяю: можешь смело добавить это к неоказанию помощи и угрозам, в общем, дальше расписывать не буду, мы ведь и так понимаем, что к чему.

– На бумаге да.

– Так это для Кубресака?

– Нет.

– Ты что, подхалтуриваешь, работаешь втемную?