У нее по-прежнему была температура, но боль в горле явно пошла на спад, она была вялой, это все еще действовал «Фервекс», чувствовала некую общую слабость и истому. Аврора снова посмотрела напротив, подумав, что вернуться было бы наиболее подходящим решением, она заварила бы себе чаю, подремала, ожидая, когда позвонит Ричард, а потом и они все вернутся завтра вечером, и она будет ждать их в тепле, в безопасности. И как раз в этот миг зазвонил телефон. Это снова был Фабиан. С довольно ядовитой иронией он сообщил ей, что только что говорил по телефону с Таней, новоиспеченной вдовой Кобзама, а также с его братом, который из Гонконга следит за ходом дела и завтра прилетит в Париж. И заявил напоследок, что теперь лучше понимает, зачем ей так приспичило разузнавать новости о собаке.

Аврора слушала его, не слыша, как закадровый голос в фильме, голос, идущий откуда-то издалека. Собака отыскалась сегодня утром рядом с воротами Отёй, у нее все морда была в крови, люди ее видели и раньше, но не осмеливались приблизиться, и в конце концов кто-то вызвал полицейских, чтобы они этим занялись. Пес был без ошейника, но с татуировкой, и жена Кобзама забрала его у ветеринара в Нейи.

– Так раскурочить морду этому боксеру – твой парень должен был сильно постараться!

– У тебя паранойя, Фабиан, несешь всякую ерунду.

– Знаешь, Аврора, я ведь веду собственное расследование, собираю свое маленькое досье и держу под рукой на тот случай, если ты захочешь напустить на меня своих адвокатов.

– Только не говори мне, что мы до этого докатились. Сам видишь теперь, в какое дерьмо ты нас загнал…

– Прости, Аврора, но это ты засунула нас в это дерьмо. Я-то ведь думал только о фирме, о ее будущем, ни о чем другом, а все остальное – это твои глупости, потому что ты валишь все в одну кучу, и бизнес, и секс, сама видишь, это не приносит удачи.

И Аврора была до такой степени сбита с толку, что согласилась с его доводами, дошла даже до того, чтобы признать его правоту. В ее голове что-то совершенно невероятным образом перевернулось, и она почти встала на его точку зрения: в сущности, она кругом не права. Хотя мерзавцем, который исподтишка, месяцами готовил свой подлый удар, был он, но, послушав его, она почувствовала себя виноватой, оказалась в лагере убийц, тогда как он торжествовал в лагере поборников нравственности, хороших парней и вдруг заделался невиновным. Ведь он их откровенно считал убийцами, преступниками и по-настоящему держал их в своих руках, у него для этого были все аргументы. Положив трубку, она сообразила, что он может поговорить с Ричардом, с полицейскими. Но прежде всего с Ричардом, рассказать ему о Людовике, об этом убийце. Она подумала о детях, он может уничтожить ее репутацию в глазах всего их окружения. Что он вышвырнет ее и заберет себе контроль над компанией становилось по сравнению со всем этим почти второстепенной деталью.

В ногах постели ей попалась на глаза упаковка аспирина и витаминные комплексы. Она подумала, что эта любовь им обоим наносит вред: Людовик, должно быть, простудился, ожидая ее под дождем, а целуясь с ней, наверняка заразил и ее, так они и передавали друг другу эту хворь, беспрестанно толкая друг друга в пропасть.