Гораздо больше ее тревожило то, что ее компания будет закрыта на две недели, хотя обычно они закрывались только между Рождеством и Новым годом. Что не избавляло ее от мыслей о следующей коллекции. С ней вообще такое случалось впервые, у нее уже не было никакого представления о будущем, от нее ускользало все, и это причиняло ей боль. Когда она объявила коллективу, что ателье будет закрыто по меньшей мере на две недели, всех эта перспектива отдохнуть гораздо больше встревожила, чем обрадовала. Черные мысли по-прежнему лежавшей Авроры перемежались лишь провалами в сон, она беспрестанно думала о возможности вынужденно расстаться со своей маркой, поставить жирный крест на десяти годах работы. Продолжать работу с Фабианом и Кобзамом в качестве начальников она не сможет, ни за что не пойдет на то, чтобы исполнять распоряжения этих людей, потеряв всякую власть над решениями. А что касается варианта бросить все, оставить всех, и своих работников, и ателье, то это значило бы обречь себя на угрызения совести. Никакого решения не было. Единственное, что ей оставалось, это против своей воли положиться на Ричарда, доверить ему инициативу, чтобы он передал это дело адвокатам из конторы «Латман и Клири». Это лишь усугубляло ее болезнь, но, похоже, выбора у нее не было.

Около полудня она снова приняла «Фервекс», ей нравился запах этого порошка с ромовым привкусом, который сдерживал насморк. Каждая новая доза вызывала у нее странное головокружение, и все ее тело становилось ватным, словно под воздействием наркотика. Это отнимало всякое желание как сморкаться, так и размышлять. После второго «Фервекса» она стала обливаться потом, у нее было ощущение, будто ее куда-то сносит на надувном матрасе, но мало-помалу сонливость одержала верх и всякое беспокойство испарилось. В конечном счете этот грипп оказался идеальным средством убежать от действительности – она глубоко заснула.

Аврора проснулась в четырнадцать часов сорок две минуты, хотя могла бы поклясться, что проспала много часов. День выдался таким пасмурным, что казалось, будто на дворе ночь. На ее мобильнике, вибрацию которого она не слышала, высветилась целая серия непринятых звонков. Во-первых, звонили Сандрина и Айша, наверняка задавали себе целую кучу вопросов и были встревожены из-за этих слухов о предполагаемых покупателях компании, один только вид их имен пробудил у нее угрызения совести плохой начальницы, которые неотступно преследовали ее месяцами. В этом же списке имен она увидела также Ричарда, всего один звонок. Зато Фабиан значился целых пять раз, и это было очень странно. Пять звонков меньше чем за час. Три месяца он ей не отвечал, три месяца этот мерзавец делал все, чтобы избегать ее, а тут, едва только она свалилась с гриппом, обрывает ей телефон, причем в субботу, в первый день выходных. Она держала телефон в руке, неспособная понять, что ей делать, у нее не было никакого желания говорить с ним, по крайней мере никаких сил. Хуже всего, что он звонил со стационарного телефона компании, а это означало, что он на рабочем месте, у себя в кабинете. Фабиан один на работе в этот самый момент – да этот тип просто воплощенная злокозненность: достаточно ей было свалиться с температурой под сорок, как ему вдруг захотелось с ней поговорить!