– Красавица, – Раш скользнул ребром монеты по ее лицу, непринужденно и легко – кто не знал уловок нишана, не заметил бы подвоха. – Ты, я погляжу, расторопная и смекалистая. Не откажешься от лорна, так ведь?

Девушка моргнула, соглашаясь.

– Тот господин в дорогих одеждах – давно он в Яркии гостит?

Монета «затерялась» в ее волосах, но только для того, чтобы снова вернуться к Рашу, теперь в другую ладонь. Помощница хозяина призадумалась, принялась загибать пальцы.

– Восемь раз солнце встало, как приехал.

Раш положил монету ей в ладонь. Девица, однако же, не торопилась уходить.

– А что он тут делает? – в свою очередь поинтересовался Арэн.

– Торгует, много у него всяких диковинных вещей.

Видя, что монет ей больше не дадут, она встала, собрала со стола посуду и ушла.

– Я видела у него кинжал с пламенеющим лезвием и ртутной змеей на рукояти. Дорогой. – Миара с тоской смотрела в опустевшую кружку.

– И когда только успела всюду пошастать, – как-то не очень добро ответил Раш.

– Думаешь, одному тебе воля?

Банрут, который до сих пор разговором не интересовался, аж подскочил на лавке.

– Со змеей? – спросил он громко, и Рашу пришлось шикнуть, чтоб заставить врачевателя быть тише.

Арэн перевел взгляд на купца – не заподозрил ли тот чего? Но мужчина, получив свой ужин, уплетал его за обе щеки и ни на что не обращал внимания.

– Кинжалы со змеей на рукояти носят хасисины из Послесвета. – Было заметно, как неприятно иджальцу упоминание об убийцах. – И братья Послесвета никогда не отдают свои клинки, не продают их и убьют всякого, в чьи руки он попал по воле случая.

– Хасисинов не существует, – фыркнул Раш. – Послесвет – это выдумка, придуманная, чтобы запугивать таких вот пустоголовых неучей. Мне этот набитый говном мешок жадности сказал, что продает шаймерскую реликвию. И что-то не похоже, чтобы он сильно от кого-то прятался, опасаясь за свою жизнь. Даже без телохранителя путешествует.

– Он не знает, что попало ему в руки, – стоял на своем Банрут. – Хасисины Послесвета – мастера перевоплощений. Никому не дано угадать такого под обыденной личиной. Они – выпестованное румийцами чистое зло с тысячей лиц. Думаешь, ты такой всеведущий, что запросто отличишь убийцу от грудастой девки, которую только что обжимал? – Обычно спокойной Банрут весь покрылся испариной. – Этот торгаш сам запросто может оказаться убийцей. Может, в том кинжале яд, который отравляет одним касанием. Нужно скорее покидать Северные земли. Немедленно.

– Я, как видишь, жив, хоть и держал кинжал в руках. И поверь, если бы я согласился выбросить девятнадцать золотых на никчемную подделку, не годную даже грязь с сапог счищать, она бы уже была моей.

– Не похож на убийцу, – подавив зевоту, сказала Миара. – Купечишка и есть: ручки холеные, щеки в пудре. Глядите, как щурится – близорук, что старый кот моей тетки. Уж я-то в купцах и скупердяях толк знаю побольше вашего. Наверняка во время нападения под кроватью хоронился да дрожал.

– Он уже не жилец, – упрямо твердил Банрут. – Послесвет чтит священное оружие убийцы: новый хасисин получает его в дар после ритуала посвящения. Каждый кинжал сделан по руке хозяина: рукоять и даже лезвие. Говорят, их благословляет сами Темная мать.