До этого Османская империя без проблем справлялась с Россией — в 1711 году русская армия вод водительством Петра I потерпела поражение от турок на реке Прут, русско-турецкую войну, которую Россия вела в союзе с Австрией в 1735–1739 годах, Турция выиграла, лишив Австрию Сербии и Валахии, а России пришлось срыть крепость Азов.
И вот в царствование Екатерины в мире сложилась очень удачная обстановка — у всех тогдашних крупных стран Европы были нерешённые военные проблемы. Англия, с одной стороны, застряла в войне с новообразовавшимися США, с другой стороны, пользуясь этим случаем, Франция и Испания штурмовали Гибралтар, пытаясь отнять его у Англии и приобрести в своё владение.
Турция оставалась без союзников, зато к союзу с Россией удавалось привлечь Австрию. Автономный Крым бунтовал против своего хана — народ Крыма устал от распрей и неурядиц и был согласен войти в состав России, Грузия, натерпевшись от власти турок, в очередной раз просилась в состав империи. Ну как было упускать такой случай!
Однако как было женщине самой решиться на обострение отношений с грозной Османской империей, на обострение, неминуемо приводящее к войне?
Но у этой женщины уже был мужчина, который был не меньшим фанатиком Великой России, нежели сама императрица. У Екатерины II уже был Потёмкин, а на него в этом вопросе можно было положиться — за его широкой спиной (за его умом и волей) и женщина, которую угораздило стать императрицей, могла быть спокойной.
От Самойлова, участника тайного венчания Екатерины с Потёмкиным, сохранилась информация — когда читавший при венчании «Апостола» Самойлов дошёл до слов: «Да убоится жена мужа своего», Самойлов не решился их произнести и взглянул на императрицу. Та решительно кивнула головой: «Да убоится!» Она устала быть одинокой правительницей огромной империи, она хотела иметь того, кого она могла бы «убояться».
И этот штрих венчания Екатерины вряд ли легенда.
Екатерина многие годы подряд переписывалась с немецким публицистом бароном Фридрихом Гриммом. В 1785 году Екатерина написала Гримму (выделено мною. — Ю.М.): «Я глубоко убеждена, что у меня много истинных друзей. Самый могущественный, самый деятельный, самый проницательный — бесспорно фельдмаршал Князь Потемкин. …и надо отдать ему справедливость, что он умнее меня, и всё, что он делал, было глубоко обдумано».
Не менее интересна и оценка отношения Екатерины к Потёмкину его врагом — последним любовником Екатерины Платоном Зубовым, думавшим только о личном богатстве и сетовавшим, что он на месте фаворита только из-за Потёмкина не стал ещё вдвое богаче: «Хотя я победил его наполовину, но окончательно устранить с моего пути никак не мог. А устранить было необходимо, потому что императрица всегда сама шла навстречу его желаниям и просто боялась его, будто взыскательного супруга. Меня она только любила и часто указывала на Потёмкина, чтоб я брал с него пример». Когда Потёмкин умер, Екатерина горестно сообщала Гримму: «Теперь вся тяжесть правления лежит на мне».
Это отнюдь не значит, что Екатерина при Потёмкине манкировала своими обязанностями императрицы и сама не управляла, бросив Россию на Потёмкина. Нет, императрицей была она, а поскольку эта Женщина была и просто женщиной, то Потёмкину не всегда было с ней легко.