Раскаленный воздух наполняют звуки поцелуев. Я уже не смотрю, но это не мешает мне умирать. Во всей этой ситуации самое ужасное то, что Кир не просто с какой-то блядью зависает. Я знаю эту девчонку. Она… хорошая. Значит, все серьезно.
Когда? Почему? Ему ведь нравилась я!
Не знаю, где беру силы, но мне удается спокойно отойти. Медленно обхожу корпус, спускаюсь по мраморным ступенькам, ведущим к стадиону. Там сейчас пусто, пары закончились, а тренировки начнутся примерно через полчаса. Я забиваюсь в самый низ, чтобы меня не было видно со стороны двора. Прилипаю боком к зданию и опускаюсь на предпоследнюю ступеньку задницей, не заботясь, что испачкаю свои новые белые джинсы. Сажусь и разряжаюсь слезами.
Не слышно, как кто-то подходит и опускается рядом. Застываю на мгновение, чтобы вдохнуть. По запаху парфюма узнаю Чарушина.
– Не надо меня жалеть, – выпаливаю со всхлипами, когда он пытается обнять. – Я сама… Сама виновата… Сама…
– Это не значит, что ты не заслуживаешь утешения.
Против моей воли Артем меня обнимает.
– Иногда мне кажется, что тебе сто лет, – бубню, приникая мокрым лицом к его футболке.
Чара тихо смеется.
– Мне иногда тоже.
Теперь и я смеюсь, хотя все еще умираю от боли.
– Ты меня многому научил, Чарушин.
– А ты меня, Центурион.
– Уф… Не называй так!
– Прости. Это я любя.
– Знаю… Просто ассоциации, понимаешь?
– Окей, – понимает, конечно. – Но ты ведь не собираешься сдаваться? Я об этом. Ты же боец, девочка.
– Да… Я боец.
Глава 18
Смотри, я не страдаю…
© Кирилл Бойко
– Ты меня многому научил, Чарушин.
– А ты меня, Центурион.
– Уф… Не называй так!
– Прости. Это я любя.
Сжимая кулаки, со злостью смотрю вниз, на двух самых близких для меня людей – лучшего друга и девушку, в которую я когда-то умудрился вмазаться насмерть. Задерживаю дыхание, чтобы тормознуть штурмовую атаку всех тех чертовых воспоминаний, которые, как бы я ни бился, хранятся в моей голове. Медленно выдыхаю, тихо отступаю и иду обратно на парковку. Но в груди уже горит огнем. Я не умею останавливать эту агонию. Приходится тупо терпеть.
– Все нормально? – Карина улыбается.
Мне не нужно делать то же, просто потому что никто не ждет, что я буду подыгрывать каким-то эмоциям.
– Поехали, – бросаю ей.
Небрежно маячу парням пятерней и забираюсь в салон. Завожу мотор прежде, чем Карина занимает пассажирское сиденье. Она молчит. Она, в отличие от Любомировой, никогда не лезет с расспросами. Даже когда я без каких-либо объяснений подвожу ее к общежитию, реагирует спокойно.
– Ладно… До вечера, да?
– Сегодня буду занят.
– Хорошо… Тогда пока.
Слегка подаюсь к ней, когда она тянется и на мгновение прижимается к моей щеке губами.
– Буду скучать, – сообщает это и краснеет.
А у меня, блядь, нигде не отзывается. Вот почему? Какого хрена?
Уже у двери Карина оглядывается и машет на прощание рукой. Я смотрю на нее и пытаюсь понять, что не так. Она красивая, уравновешенная и нежная. С ней все просто. Она не старается мной манипулировать и в принципе наебать не способна. Когда мы неожиданно столкнулись месяц назад в Киеве, я ее едва узнал. Смутно помнил лицо, имени так и не откопал в памяти. Но она подошла, прояснила ситуацию, и мне показалось, что это знак. Возможность остановиться и поймать какой-то релакс. Сколько можно лететь на максималках?