Я уже говорил, самое трудное – найти тот момент, когда нужно шагнуть через порог начала фильма и сказать в первый раз это заветное слово: «Мотор!» Но поверьте, в тысячу раз труднее начинать картину с финальных ее кадров, потому что ни актеры, ни группа еще не прошли пути, который априори уже за плечами персонажей. Актеры еще не «набрали», не притерлись, еще не могут по-настоящему прочувствовать все то, что должны сыграть в финале. Но производственные обстоятельства порой бывают сильнее твоих первоначальных планов и всех «правильных» представлений о кинопроизводстве, и тогда на место твоей растерянности, которую ты, кстати, не имеешь права показать, приходят интуиция, концентрация, а иногда и Божье озарение.

И тем не менее, как ни тяжело начинать фильм с финала, все-таки, когда у тебя в кадре один или два артиста, ты всегда можешь приостановиться, подумать… В конце концов, снять на следующий день. Но если у тебя в кадре пять тысяч массовки, а это одетые, загримированные люди, то тут вступает в силу теория больших чисел, и некогда искать киноязык, некогда раздумывать, надо снимать, снимать и снимать. Ибо каждый день стоит бешеных денег. А тут еще и другие проблемы: например, нетрудно пригласить шестьдесят парикмахеров, которые обреют полголовы трем тысячам статистов, которые изображают каторжников, но ведь еще нужно этих статистов уговорить, убедить пойти на это! И это тоже входит в твою работу, потому что это часть создания атмосферы. Все до одного человека должны верить тебе и должны получать удовольствие от того, что они делают. А если нет, все это может превратиться в настоящую «каторгу».

Чему только не научишься на съемках, даже вертолетом управлять! Я очень хорошо помню этот день, мы снимали далеко от базы, километрах в трехстах, и для нашего маленького вертолета (съемочного) керосин доставлялся на другом вертолете, а там что-то случилось, и он не смог вылететь. А снимали мы одну из последних сцен в фильме, где Ричард Харрис едет в Сибирь. Этот замечательный английский актер должен был улетать в этот день в Лондон, и у нас не было времени, а керосина оставалось на восемь минут, то есть должно было хватить на два дубля по три минуты и… еще две минуты так, на всякий случай, чтобы сесть, хоть как-нибудь.

Откровенно говоря, я не очень наблюдал за тем, что и как играет Харрис, мое внимание было приковано к датчику топлива, стрелка которого неумолимо приближалась к нулю. С Божьей помощью сели… И сели, и сняли.

Главную женскую роль в нашем фильме играла замечательная американская актриса Джулия Ормонд. Но если Олегу Меньшикову у себя дома было тяжело начинать с финальных сцен, то можете себе представить, каково было Джулии, которая подобно своей героине Джейн неожиданно должна была погрузиться в абсолютно иной, неведомый ей мир русской Сибири… Конечно же, в работе над ролью актеру необязательно представлять себе весь фильм в целом, ему необязательно знать точное место эпизода в огромном полотне, в мозаике картины. Это обязан знать режиссер. Здесь только он несет ответственность за артиста, он должен во всем помочь ему и повести за собой. Но уже на пятый-шестой день съемок Джулии предстояло сыграть одну из самых драматичных сцен финала! И в такие моменты