Самое ужасное, как я уже говорил, если это происходит в момент так называемой режимной съемки. Это уникальное время, когда снимать можно всего несколько минут (от пяти до пятнадцати), и именно в эти считаные минуты нужно успеть зафиксировать на пленку все то, к чему готовились несколько дней, а может быть, и месяцев. В нашем случае мы вообще не имели права на ошибку: второй раз фейерверк уже не снять, это было бы просто невозможно, часть декораций должна была превратиться в головешки, второй дубль фейерверка возможен был только после полного восстановления сгоревшего. Потому такая нервотрепка, потому работало сразу шесть камер, потому порой – и ненормативная лексика. Но уж, извините, тут без этого никак… И наконец волшебное слово: «Снято!» Хотя… снято ли? Экран покажет…

Но вот тут можно (и необходимо!) расслабиться, извиниться, если кого-то обидел, обнять, приласкать, дать почувствовать всем, что мы в одной лодке, нам друг без друга не выжить.

Примерно в середине съемочного периода мы уехали снимать в павильоны в Прагу – там была построена великолепная декорация и так же великолепно обставлена. Многие нас спрашивали: а почему в Праге? Ответ был прост – там дешевле, чем на «Мосфильме», а уж про мебель, реквизит и говорить нечего. К сожалению, мы постепенно утратили профессионализм в этом.

Первым эпизодом, который нам предстояло снимать в Праге, был эпизод вальса. Мы очень мучились с Пашей Лебешевым: как снять вальс так, как не снимали его раньше? – и придумали! Это было наше ноу-хау. Мы изобрели замечательный агрегат, прозванный в народе «Паша-мобиль» – это была платформа на роликах, причем камера, закрепленная на этой платформе, сама могла вращаться в любом направлении. Таким образом, мы предельно усложнили движение камеры по бальному залу, а соответственно – и все внутрикадровое движение. Оно стало удивительно красивым, а попутно мы решили и проблему фокуса, потому что главные для нас вальсирующие актеры практически все время были на одном и том же расстоянии от объектива.

Вообще, должен сказать, что работа знаменитой пражской студии «Баррандов» меня просто поразила. Все функционирует, каждый знает свое место. Аппаратура, декорации, реквизит, мебель – в идеальном состоянии. И не на одну просьбу я не слышал ответа: нет! Хотя справедливости ради надо заметить, что и у нас мастера не перевелись. Одного из главных персонажей нашего фильма – машину «Сибирский цирюльник» – сделали под Нижним Новгородом на военном предприятии, потерявшем в 90‑е все заказы. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Все сотрудники завода (от директора до маляра), стосковавшиеся по работе, накинулись на нашу машину и с такой изумительной изобретательностью воплотили все наши замыслы и все фантазии художника Володи Аронина, что даже он был изумлен. Но выполнить дизайн – этого для фильма мало, нужно было, чтобы все это работало, ездило, пилило, валило. Да еще при этом не ломалось. И нижегородцы это сделали!

У нас была идея потом сделать из этой машины множество маленьких детских машинок. Но не сложилось. Машина была привезена в Прагу и осталась там, на пражской киностудии «Баррандов». У нас не было средств вывезти ее оттуда.