Да, большевизм не принес нашей стране счастья. Но разве нравственно, исходя из этого непреложного факта, ставить под сомнение целесообразность жизни целых поколений, их честь, достоинство и огромные заслуги перед своей страной только на том основании, что людям довелось родиться не в лучшие для них времена? Ведь и в самый разгар репрессий так же вставало над землей солнце, и текла река, и звенел мяч на пляже, и дети любили родителей, и родители переживали за своих чад, и тот, кто в первый раз целовал девушку, вовсе не думал, как там поживает дорогой Иосиф Виссарионович… И в этом для меня – боль, страх и горькая нежность того времени, которые я попытался передать в картине, отрешившись от всех своих политических симпатий и антипатий.

Во время экспедиции в Нижний Новгород одной из очень важных, ключевых фигур в производстве картины был Владимир Иванович Седов – человек интересной судьбы, повоевавший в «горячих точках», а в то время уже успешный бизнесмен, один из первых, кто открывал рестораны в Нижнем Новгороде и даже принимал у себя Маргарет Тэтчер. Он очень большой вклад внес в организацию съемок, оказывал необходимую помощь во время строительства декораций и самого съемочного процесса.

Володя Седов – из той крепкой породы русских людей, которые сами себя сделали, на которых всегда можно опереться в сложные моменты жизни.

А тогда был момент довольно тягостный вообще в жизни страны. В сущности, совсем незадолго до начала нашей работы над «Утомленными солнцем» отгремели события 1993‑го. В те дни, когда шла осада Белого дома, я публично защитил Руцкого, сказав, что не выбираю друзей по должностям и не собираюсь от него отрекаться, несмотря на то что он был объявлен Ельциным и его командой фактически врагом народа. Во время того истерического революционного прилива энергии во все ветви существующей тогда в России власти такие заявления могли быть небезопасны.

С сопродюсером фильма Владимиром Седовым. Нижний Новгород. 1994 г.

Помню, как Володя Седов радушно и совершенно бесстрашно принял у себя начальника охраны Руцкого, который тогда был вынужден скрываться, а мне даже выделил двух своих ребят – на случай каких-либо «неожиданностей».

Таким образом, к моим ощущениям во время работы над фильмом и над ролью репрессированного Котова как бы естественным образом примешались ощущения уже современной политической угрозы – пусть и не того масштаба по уровню опасности, но… Когда слышишь грозовой раскат прямо над головой, тоже понимаешь – не убьет, если уже не убило. Но адреналина добавляет. Как и ощущения тревоги. А это было для меня немаловажно во время работы над ролью.

Каждый год я задавал дочери одни и те же пять вопросов: что ты любишь; что не любишь; чего боишься; чего ты больше всего хочешь; что, по-твоему, происходит вокруг тебя и в стране?..

В промежутки между ее ответами я вмонтировал хроникальные кадры о том, что происходило в это время в стране… И сам не ожидал, что получится такой документ.

«Анна от 6 до 18» – очень беззащитная картина. Про нее можно сказать все, что угодно, но одного у нее не отнимешь: тринадцать лет съемок. Тринадцать лет жизни растущей девочки в меняющейся стране.