Вскипел чайник, русский стал заваривать чай

— Я бы хотел прояснить некое… недопонимание. Насчет Сербии.

— Недопонимание… ты это так называешь?

— Именно — терпеливо повторил Саул

— Как по мне вы нарушили базовые договоренности. Сербия находится в нашей зоне

— Мы ничего не нарушили. Кое-кто из наших превысил полномочия.

— Про Желиговского так же говорили.

— Про кого?

— Желиговского. Генерал польской армии Люциан Желиговский. Он захватил Вильно, а его непосредственный командующий, маршал Пилсудский заявил, что Желиговский вышел из подчинения.

…

— Только Вильно он не отдал.

Рабинович постарался придать телу более удобное положение на стуле без спинки, который русские зовут «табуретка».

Он восхищался русскими и ужасался им. Среди них были люди, острота и широта ума которых — делала их настоящими гениями. Вот этот… отставной полковник КГБ, но он восхищался его эрудированностью — старик не уступал всему Совету национальной безопасности США. Да что там не уступал — будь он на нашей стороне, мы бы и половины ошибок не сделали…

Но при этом — русские обладали удивительной приверженностью ко злу. Каждый русский — был готов в любой момент совершить любое представимое зло — и даже то зло, которое и представить себе невозможно. Такое ощущение, что с ними было что-то не так… что-то не так с этикой, с моралью, с богобоязненностью, наконец.

Хотя… если бы в США четверть века правил Джо Сталин, еще неизвестно, какими бы стали американцы…

И с этим как то надо было жить. Не забывая, что у них кнопка, и они в любой момент могут превратить США в ядерную пустыню…

— Человек, который является проблемой — ваш человек, русский.

— Да. Но что-то мне подсказывает, что Божаич ваш человек.

— Это не так.

— Нет?

…

— Тогда все понятно. Я тебя услышал.

Русский разлил чай, подвинул стакан

— Сахар бери сам, сколько надо. Вон там. Прессованный, настоящий, питерский.

— И что? Вот так — всё?

— А что ты еще хотел…

— Я думал… ты так не поверишь…

Русский положил себе в стакан кусочек прессованного сахара, помешал ложкой. Стакан был высокий, большой. И в настоящем железнодорожном подстаканнике

— Видишь ли, Саул. Я, как и наш президент — родился и вырос не в лучшем месте… скажем так. Да?

…

— У нас были компании. Хулиганские компании. Мы дрались. Если ты заходил в чужой район, то получал по морде, и с этим ничего было не поделать, да. Но были правила. Если, например ты провожал девушку — тебя могли избить только на обратном пути. Когда с тобой девушка — тебя и пальцем не могли тронуть…

…

— Так вот. Было еще одно правило. Называлось — слово пацана. Если ты говорил — тебе верили. Потому что так было принято. Если потом выяснялось что это ложь — тебя бы потом не поняли даже свои.

…

— Вот и тут — так. Ты сказал — я услышал. Но если это ложь — мы сильно не поймем друг друга. Очень сильно…

Формально границ в Евросоюзе не было — но фактически они теперь снова были. Блокпосты полиции и военных на дорогах — они появились во время кризиса с беженцами, потом — появилась такая проблема как коронавирус. Потом вроде как и с беженцами кризис потерял остроту и с коронавирусом — но посты на дорогах остались. Потому что границы проще поставить, чем убрать. И о том надо помнить…