Почему Лука? Потому что в одиночку я ничего не сделаю. Потому что у меня теперь нет официального статуса, и я не могу задавать вопросы. И потому что я надеюсь — если он сейчас и не настоящий полицейский детектив, то имеет шансы им стать. А настоящий полицейский детектив не остановится, пока не докопается до правды. Даже если начальство приказывает ему остановиться…

Я сидел в машине и ждал. Перед этим я не только проехал, но и прошел соседние дворы и признаков наблюдения не заметил. Ни срочного ремонта, ни машин с лишними антеннами — ничего такого…

Мне вдруг пришло в голову, что убийство Ани Никич, как бы это дико не звучало — напоминает убийство эрцгерцога Франца Фердинанда. Конечно, где Аня и где эрцгерцог — но и то и это убийство словно стронуло лавину. Словно громадная масса снега пошла вниз, снося все и всех на своем пути, но главное не то что она оставит после себя — а то что открылось на том месте, где был снег. Сараевские снайперы, беременные, которых пинают в живот, лихие девяностые, которые тут были еще более лихими чем у нас — но обществу они повредили меньше. Почему? А потому что здесь — воевали с чужими, те кто у нас становился братками и рекетировал своих — тут уходили на фронт. Но суть мало отличается, и тут и там целое поколение, и не худшее поколение — оказалось перемолото в мясо лихим временем. Те кто должен был стать покорителями Марса — стали братками…

Я мент. Я уже говорил, ментом нельзя быть, если не ненавидишь братву — точно так же сторожевая собака не может таковой быть, если не ненавидит волков. Но последнее что я прочитал на русском — это воспоминания Михаила Орского, бригадира братков тогда, а сейчас именующего себя конфликтологом. Странно, но я не почувствовал ненависти, когда читал все это — хотя прекрасно знал и видел, что тогда творили братки. В этих воспоминаниях не было какой-то особенной блатной романтики — просто жизнь. И не то, что кто-то раскаялся в содеянном, и не то, что я разочаровался… просто я лучше стал понимать, какое значение в жизни людей имеет время, в котором они живут. Из ямы с дерьмом не выбраться с запахом роз. А время, в котором мы живем — зависит от всех нас. От каждого. И обвинять скажем того же Орского и его братков в том что тогда творилось — значит, забывать о своей доле вины. В том, что произошло с нами в девяностых — виноваты мы все…

Ага, вот и Шкода…

Лука вышел из машины, не огляделся. Это плохо — парень нормальной жизнью живет, а у копа такой — нет.

— Лука!

Лука обернулся и увидел меня. Он ничего не сказал, и пистолет не достал. И я тоже не достал. Мы просто стояли и смотрели друг на друга.

— Тебя ищут, русский — сказал Лука

— Я знаю.

— Винтовка была твоей.

— Он украл ее.

— Мы проверили его телефон. На нем был звонок на твой номер, прямо перед выстрелом.

— Я пришел в дом. Увидел, что в нем кто-то побывал. Винтовку украли. Я сразу понял, кто это сделал.

— Почему не позвонил мне?

— Он позвонил мне. Времени не было.

…

— Я пытался его отговорить. Честно пытался. И не смог.

…

— Ради Бога, ты что, думаешь, я отправил его стрелять в кандидата в президенты? И дал ему зарегистрированную на мое имя винтовку?