Были там и другие. Кто-то преподавал в Лос-Анджелесском университете. Кто-то еще плавал в дерьме среди китайских рыболовных суденышек с заходом в порт Сан-Педро.
Я был представлен величайшим убийцам и жуликам нашего века.
Что до меня, то я временно не работал.
Потом подошел Харви.
— Буковски, хотите немного виски с водой?
— Конечно, Харви, конечно.
Мы направились на кухню.
— А галстук зачем?
— У меня на брюках сломана молния. А трусы слишком тесные. Конец галстука прикрывает вонючие волосы прямо над хуем.
— По-моему, вы лучший из современных мастеров короткого рассказа. С вами никто не сравнится.
— Конечно, Харви. Где же виски?
Харви показал мне бутылку шотландского виски.
— Я пью только этот сорт, поскольку вы всегда упоминаете его в своих рассказах.
— Но я уже сменил марку, Харви. Я нашел кое-что получше.
— Как называется?
— Разрази меня гром, если я помню.
Я отыскал высокий стакан и налил туда виски пополам с водой.
— Снимает нервозность, — сказал я ему. — Знаете?
— Конечно, Буковски.
Я залпом выпил до дна.
— Хотите еще?
— Конечно.
Я взял вторую порцию, пошел в комнату и уселся в свой угол. Тем временем опять поднялся шум: Дзэн-учитель уже ПРИБЫЛ!
Дзэн-учитель носил весьма причудливую одежду и все время щурил глаза. А может, они у него от рождения были такие.
Дзэн-учителю понадобились столы. Рой бегал по всему дому в поисках столов.
Между тем Дзэн-учитель был очень спокоен, очень любезен. Я допил виски и отправился за новой порцией. Вернулся.
Вбежал ребенок с золотистыми волосами. Лет одиннадцати.
— Буковски, мне знакомы некоторые ваши рассказы. По-моему, вы самый великий из всех писателей, которых я знаю!
Длинные белокурые локоны. Очки. Стройное тело.
— Отлично, крошка. Ты уже большая. Мы поженимся. Будем жить на твои деньги. Я уже начинаю уставать. Ты можешь попросту выставлять меня напоказ в какой-нибудь стеклянной клетке с вентиляционными отверстиями. Я разрешу тебе спать с мальчишками. Я даже буду смотреть.
— Буковски! Только потому, что у меня длинные волосы, вы решили, что я девчонка! Меня зовут Пол! Нас же знакомили. Вы что, не помните?
Отец Пола, Харви, смотрел на меня. Я увидел его глаза. После чего я понял, что он уже не считает меня таким уж хорошим писателем. Может, даже считает плохим. Ну что ж, вечно притворяться нельзя.
Но мальчишка ничуть не смутился.
— Все нормально, Буковски! Вы все равно величайший писатель из всех, кого я читал. Папа разрешил мне прочесть некоторые ваши рассказы…
И тут погас свет. Именно этого малыш и заслуживал за свою трепотню…
Но всюду были свечи. Все искали свечи — ходили в поисках свечей и зажигали их.
— Черт подери, это пробки. Замените пробки, — сказал я.
Кто-то сказал, что это не пробки, это нечто другое, поэтому я махнул на всех рукой и, пока зажглись все эти свечи, пошел на кухню за новой порцией виски. Черт возьми, там стоял Харви.
— У вас чудесный сынишка, Харви. Ваш мальчик, Питер…
— Пол.
— Извините. Эти библейские имена…
— Понимаю.
(Богатеи все понимают; они только ни черта не делают.)
Харви откупорил новую бутылку. Мы поболтали о Кафке. О Досе. О Тургеневе, Гоголе. Обо всей этой тягомотине. Потом повсюду появились свечи.