Нет, Кейт в эти минуты не думала о себе: она хорошо знала, что с его стороны по отношению к ней недоброжелательности не будет, потому что она интуитивно улавливала симпатию, которую он не осмеливался показывать ей, а также расположение, которое не умел скрывать. Если он всегда выказывал ей глубокое уважение, то не потому, что она из дворца. Ее любили все, и Кейт была бы удивлена и даже несчастна, если бы нашелся кто-нибудь, питающий к ней неприязненные чувства. Восторженные взгляды, сердечные улыбки и теплые слова создавали вокруг нее безгранично солнечную атмосферу, без которой она не смогла бы жить.
Но как этот человек отнесется к своей настоящей матери и к Гого? Не захочет ли он отомстить за его невольное узурпаторство, что отнял у него то, что принадлежало ему, настоящему хозяину Прудов?
В детстве, правда, они были друзьями в совместных играх, называли друг друга по имени и, похоже, их связывала большая дружба, пока Гого не отправили в гимназию. Когда он приезжал на каникулы, по словам тети Матильды, они по-прежнему озорничали вместе. Но с течением времени дистанция между ними расширялась, должна была расширяться. А сейчас Гого вернулся, и его встречал весь персонал Прудов, администратор и директор сахарного завода и, конечно, Матей Зудра. Гого, Кейт видела это, подал ему кончики пальцев, рассмеялся, ласково похлопал по плечу и воскликнул:
— Хо-хо! Не Матей ли это? Как дела, Матек? И чем ты тут занимаешься, какие обязанности выполняешь?..
Матей поклонился, смутившись и покраснев, сказал:
— Спасибо, пан граф. У меня все хорошо, я приказчик в имении.
Не затаил ли он ненависть к Гого за то приветствие и тон, с которым тот обратился к своему другу детства после возвращения? В этом неприятном тоне скрывалась насмешка. Зачастую в присутствии матери и Кейт Гого бесцеремонно напоминал Матею о совместных проказах, откровениях и планах. Это смущало Матея, он краснел, в душе возмущался, понимая, что воспоминания, над которыми они все смеялись, в действительности не касались графа, а лишь выставляли на посмешище более слабого партнера.
На неделе произошел и вовсе неприятный случай. Гого, постепенно знакомясь с хозяйством, заглянул как-то в так называемую малую канцелярию, владение управляющего пана Бартоломейчика и писаря Зудры. Кейт сопровождала кузена. Управляющий был в поле, а писаря застали в маленькой выбеленной комнатке. Он сидел, склонившись над столом, и что-то писал.
— День добрый, Матек, — бросил Гого. — Пан уже на работе?
— Мое почтение, пан граф, мое почтение, паненка, — вскочил Матей и поспешно закрыл тетрадь.
— А что это ты там пишешь? — Гого наконечником стека[1] показал на стол.
— Это… пан граф… так… мои личные дела…
Он был явно смущен, а Гого рассмеялся.
— Э-э… я думал, ты избавился от давнего увлечения. Неужели стихи? А?..
Матей покраснел, а Кейт, которая органически не переносила неловких ситуаций, спросила:
— Пан Матей, куропаток после вчерашней охоты уже повезли в город?
— Да-да, паненка, еще в пять утра. Осталось только двадцать штук для дворцовой кухни и три пан администратор Зембиньский взял для себя. Всего отправлено сто девяносто шесть штук.