«Шайсе!» – это было самое мягкое определение, которое Отто Небель мог дать дороге, по которой двигались его танки. Точнее – медленно и с большим напряжением ползти. Недавний дождь превратил разбитую, залитую жижей грунтовку в совершенно непроходимую. Даже для самых новых, мощных панцеров. «Тройки» еще кое-как шли, все-таки не такие тяжелые, но вот «тигры»… Застревали постоянно и надолго. Причем через каждые двести-триста метров.

Саперы, выделенные майором Меркером, выбились из сил, пытаясь проложить временные настилы. Уставшие, вымазанные в грязи, они, не сдерживаясь, крыли местные проселки самыми последними словами. Как немецкими, так и русскими – нахватались за год войны.

Двадцать пять человек под командованием двух рослых фельдфебелей прилежно валили березки и осинки, подкладывали их под гусеницы, но на скорость движения это почти никак не влияло: каждую яму приходилось переползать медленно и осторожно. Сначала ее форсировали «тройки» (их настил обычно выдерживал), а затем наступала очередь тяжелых панцеров.

«Тигры» приходилось перетаскивать строго по одному, на стальных тросах. Два Pz.III цепляли грузную машину и сообща волокли через вязкое место. Настил жалобно скрипел, трещал, стволы ломались, словно спички… Бывало, «тигр» сползал в сторону, заваливался, уходил в грязь почти по самые башни, и тогда приходилось саперам снова лезть в холодную воду и подкладывать еще бревна. Вот так – нервно, с руганью – танки и форсировали глубокие ямы…

Хорошо, что погода немного улучшилась – дождик перестал, выглянуло солнце. Однако надеяться на то, что оно быстро высушит местную грязь, не стоило: это же Россия, не Африка! Температура воздуха едва достигала двадцати градусов, и уже чувствовалась близкая осень. А там – бесконечные, серые дожди, ранний мокрый снег, ночные заморозки. И, наконец, сама зима – самое паршивое время года: машины покрываются тонкой ледяной коркой, жидкая грязь застывает между катками мерзлыми комками. Сдвинуть сразу не получается…

Приходилось сначала железными крючьями очищать катки и гусеницы от мерзлых комков грязи, затем долго, упорно прогревать двигатель и лишь после этого – заводить. Хорошо, если все это происходило в тылу, далеко от передовой, а если у самого края? Русские взяли привычку наступать на рассвете, когда панцергренадеры еще только готовились, и стальные машины стояли неподвижные. И, следовательно, беспомощные…

Т-34, как выяснилось, морозов не боялись или, по крайней мере, не так были чувствительны к ним, а потому русские получали зимой существенное преимущество. Появлялись в предрассветной мгле и сразу вступали в бой, расстреливая замершие немецкие машины в упор. Превращая в груды горелого железа…

Панцергренадеры 18-й армии прекрасно помнили прошлую зиму, когда морозы доходили до двадцати пяти-тридцати градусов. Прогревать двигатели приходилось всю ночь, запуская через каждые два-три часа, понятное дело, экипажи не высыпались, страшно уставали, что крайне отрицательно сказалось на боевой готовности.