Внук ушел, и снова стало тихо, только во дворе для порядка пару раз гавкнул Акбарка. Знает службу, хороший пес. Прямо как тогда… где это было?

Файзулла Якупов закончил возиться с трубкой, поковырял в чубуке длинным шилом, дунул в него и протянул стоящему перед ним человеку.

– Вот, товарищ полковник. Как новую сделал. Еще послужит, не сомневайтесь.

Полковник Иванцов принял трубку и присмотрелся к перехваченному серебряным кольцом чубуку. Трещины словно и не было, только отполированное до блеска дерево, почерневшее от времени.

– Вот спасибо, Файзулла, – с чувством сказал он, – прямо удружил! Я трубку-то не курю почти, но она от деда досталась, так что берегу…

– Только не садитесь на нее больше, товарищ полковник, – хихикнул сержант Ясин, – этак никаких подарков не напасешься.

– Ясин! – рявкнул сержант Санька Конюхов, суровея лицом. Еще и кулак показал для доходчивости. Женька Ясин вытянулся по струнке и смеяться перестал – но не глазами.

– Распустились, – без строгости в голосе сказал полковник Иванцов. Потом подбросил трубку и поймал ее в широченную ладонь. – Сам знаю, что беречь надо. Уже даже специальный футляр для нее заказал, сам стальной будет, а внутри пробкой выстлан. Положу туда – и как в сейфе, пусть лежит со всей надежностью.

Позади, в кузове грузовика, раздалось басовитое собачье «гав!». Иванцов поднял бровь и неторопливо обернулся.

– Это что за четвероногое пополнение во взводе?

На полковника, свесив одно ухо вниз, глядел огромный лохматый пес, желтой шерсти в подпалинах. Выглядела собака серьезно, как матерый волкодав – мощная грудь, толстые лапы, внушающие уважение клыки… Вот только глуповато-добродушная морда портила все впечатление. Иванцов невольно улыбнулся, до того это было улыбчивое выражение.

– Это, товарищ полковник, – до хруста потянувшись, неторопливо проговорил Конюхов, – полноценный член поисковой группы. Прошу, как говорится, любить и жаловать. Кличут его Акбар, и нюх у него исключительный, особенно на всякую пакость. Акбарка, ко мне! – позвал он, и пес, насторожившись, поднял второе ухо, а потом одним упругим движением выпрыгнул из кузова. Потрусил к сержанту и лизнул ему руку. Конюхов взял пса за широкий кожаный ошейник и присел рядом с ним на корточки.

– Видишь, Акбар, этого серьезного человека? У-у, это большой начальник, понял?

Пес сел (Иванцову показалось, что не сел, а встал по стойке «смирно») и принялся яростно возить по земле пышным хвостом. Морда его выражала самое пристальное внимание и глубокое собачье уважение.

– Это такой начальник, что ух! Как увидишь его, Акбар – сразу выражай свое почтение. Осознал?

Акбар внезапно повалился на землю, перевернулся на спину и подставил Иванцову свое косматое пузо, поглядывая на него выпученным глазом и вывалив широкий язык из улыбающейся пасти. Полковник немедленно нагнулся и это теплое пузо почесал. «Как там Джек, интересно?» – мимолетно подумал он, вспоминая своего пса, старого спаниеля, который сейчас дожидался его где-то далеко, у родственников, в мирной и уже почти позабытой жизни. Мысль вспыхнула и тут же угасла, оттесненная другими, более важными.