— Ушлые родители, — сказал он своей спутнице.

Женщина молчала.

Вчера по телевизору крепкий парень с коровьими глазами обещал, что на этой неделе больше ничего не случится. В смысле — не случится плохого. Хорошего, думала она, не случится тоже. Ни на этой неделе.

Ни потом. Она полетела с ним в Москву, чтоб случилось…

Но, видимо, зря… Тот, с коровьими глазами, прав.

«Ушлые» пошли к машине. "Храбрая, видать, по жизни, — думала одна женщина о другой. — Немолодая, а решилась на ребенка, но ведь у нее есть заботник. Ишь как бутылочку несет… В марлечке… А этот…

Его больше нет, чем он есть… Дура, что я за ним увязалась. Думала, будет момент… Надо возвращаться — и сразу в больницу. Десять недель не срок. Душа, говорят, еще не залетела".

— Что ты бормочешь? — спросил мужчина, поворачиваясь к ней и одновременно следя, как те, с ребенком, усаживаются в машину. Откуда это ощущение, что он их знает и уже где-то видел? Чепуха! У него в Москве не так много знакомых.

— Обзавидовалась! — сказала спутница резко. — Везет же бабе! Дали родить как человеку. Ухаживают.

— А тебе кто не дает? — спросил он.

— Дед Пихто! — ответила она. — Пошли, вот уже автобус, кажется.

Машина с семьей проехала почти рядом, осторожно сделала поворот и слилась с потоком.

Павел Веснин проводил глазами машину с немолодыми родителями. Вот, собственно, и закончился его приезд в Москву на годовщину гибели дочери. Вечером у них самолет.

"Царство ей небесное! — подумал Веснин. — Ладно мы, Господи… Отработанный пар. Но детей поберег бы…

Их жальчее всего…"

…Мария Петровна все оглядывалась назад, и что-то не давало ей покоя. Она не знала этого мужчину, но как бы и знала тоже…

Когда они секундно были почти рядом, она хотела вскрикнуть: «Ах, вот что, оказывается!» Но воспоминание исчезло. Со складкой на лбу она села в машину и стала смотреть назад на того, оставшегося.

— Произвел впечатление? — спросил Кулачев у Марии Петровны. — У него вид одинокого красивого волка.

— Знакомое лицо, — задумчиво сказала Мария Петровна, — но, видит Бог… Не помню.

Она хотела еще сказать, что с ней это не первый случай. Ей теперь приходится вспоминать, что за человек крикнул ей «привет!» или улыбнулся в лифте. Может, просто надо носить очки постоянно, может, что-то похуже… Может, этот год просто стер с памяти обилие лиц за ненадобностью. Она всегда так гордилась своей зрительной памятью, ну и что? Когда умерла Леночка, они обвалились на нее — лица, сто, тысячно раз размноженные, и кружили перед ней, кружили, пока кто-то мудрый не убрал их совсем. И ей тогда сразу стало легче, и она увидела внука, который смотрел на нее распахнутыми глазами.

— Все время ими лупает и лупает, — сказала молоденькая нянечка-украинка. — Як разведчик…

«Надо носить очки», — окончательно решила Мария Петровна. Она заметила, что Кулачев расстроился, видимо, потому, что она так сосредоточенно молчала.

Она ласково положила ему на плечо руку и погладила его. Он улыбнулся ей в зеркало, и машина как бы приободрилась и побежала быстрее. Мария Петровна продолжала держать руку на его плече, рядом крепко спал Павлик-разведчик. «Господи, не оставь нас!» — подумала она.