Разговор получился содержательным. Соседка захлопнула дверь и кричала все свои слова отважно, потому что у нее была металлическая дверь, а Алка ключом от квартиры разламывала ей звонок и забивала в замочную скважину подручный материал в виде сгоревших спичек и сигаретных бычков.
Домой она вернулась полная злой и неукротимой энергии, посмотрела на себя в зеркало, осталась вполне довольна и поехала в лавашную. Там ей сказали, что убили одного из дядьев Георгия, и теперь семья будет решать, что делать мальчику, когда пролилась кровь.
«Ну что же, — подумала Алка. — Я ведь тоже могу что-то решать».
А вечером примчалась бабушка, вызванная сразу и школой, и соседкой с испорченным звонком. Бабушка требовала, чтобы Алка переехала к ним. Алке было ее жалко, она понимала: будь она бабушкой, она бы вела себя так же. Очень хорошо это виделось — собственная внучка, отбившаяся от рук. У Алки даже гнев в душе возникал против той «будущей дуры», которая непременно испортит ей кровь. Мария же Петровна не могла понять, откуда у Алки покладистость: переехать к ним отказалась, но в школу пообещала вернуться. Что касается соседки…
— Пусть она попросит у них прощения, тогда я починю ей замок.
— У кого — у них? — спросила Мария Петровна.
— Она знает…
С тем и разошлись, а тринадцатое число все-таки оказалось счастливым — Георгий вернулся.
Он робко постучал — не позвонил! — ночью, боясь напугать Алку.
— Я вернулся, — тихо сказал он. — Это имеет еще для тебя значение?
Алка медленно спустила с плеч лямки ночнушки и переступила через нее.
— Сколько же можно ждать! — сказала она ему.
— Я женюсь, — сказал мальчик, принимая ее всю.
— Еще бы! — ответила Алка. — У нас такая будет стерва-внучка. Она уже бьется в окно от нетерпения.
— Как — внучка? — не понял Георгий.
— Потом объясню, — ответила Алка. — Но нам времени терять не надо. Если человеку не терпится родиться…
Утром он спросил, правильно ли он понял, что они будут рожать сразу внучку.
— Дурак! — ответила ему Алка, вытянув вверх ногу и разглядывая ее как незнакомку. — Посмотри лучше, какая она стала красивая, моя нога… В ней бежит твоя кровь.
Он поцеловал ее колено. Потом косточку свода, потом пятку, он замер перед пальцами ее ног и перламутровым блеском ее изящных ногтей…
— Как красиво, — прошептал он.
— Как у мамы, — ответила Алка.
— Ты мое счастье! — сказал Георгий, обнимая ее всю и бормоча какие-то слова на своем языке.
Она заснула в его руках, а он боялся двинуться и все слушал и слушал, как она тихонечко посапывает носом в его согнутую руку.
ЭПИЛОГ
На Ярославском шоссе сошли с автобуса мужчина с молодой женщиной. У ничем не обозначенного места они остановились, и мужчина положил на землю букетик ландышей. Мимо ехали машины, но мало кто обратил на это внимание, стоят себе двое и стоят.
Правда, одна из машин притормозила как раз за ними.
Из нее вышла женщина с ребенком на руках, а потом мужчина с детской бутылочкой. Они поили малыша водой, отойдя в сторону от дороги и пыли.
"Поздний ребенок… — подумал мужчина. — Или внук.
Соображают… Не поят на ходу…"