— Топь там неп-п-п-ролазная! Один неверный шаг — вмиг утянет, поми-ми-минай, как звали. Лишь дружинные т-т-тропинку ведают. Надобно за-затаиться, да проследить за ними. Т-т-тропу нам укажут, т-т-тогда ночью и нападем.

Белту задумчиво потер свою глянцевую лысую голову, с которой, на пугандский манер, на плечи падали две тощие блестящие косицы, умащенные конским жиром.

— Джайран, Гарадест! — подозвал он двух батырей.

Те тут же предстали перед ним на своих приземистых лошадях и поклонились.

— Останетесь здесь и будете наблюдать! — твердо сказал царевич. — А мы разобьем лагерь у подножья. Все поняли? Глядите зорче кречета, чтоб тропу узнали, каждый шаг врага сквозь топь запоминайте! Подведете, похлебку из вас для волков сварю!

К вечеру погода вконец испортилась. Косой вездесущий дождь шипел в кронах деревьев и траве, разбивался о землю и поднимался мутной взвесью, устилавшей все вокруг. Низины и овраги засверкали зеркалами луж и разливов, расшились ниточками ручьев. Беспросветное серое небо придавило всю округу пудовым гранитным надгробием.

Но зоркий глаз степняка отыскал свою цель даже сквозь непроглядную хмарь. Кархарн наложил стрелу с орлиным оперением на тетиву, прицелился, крепко сжимая костяную накладку посреди изогнутой кибити[19] лука, и выстрелил. Со зловещим свистом стрела молнией устремилась вперед. Дозорный, неспешно бродивший по высокой земляной насыпи между двумя рядами частокола, пошатнулся, перекувырнулся через заостренные концы бревен и мешком рухнул вниз.

— Ворог, ворог напал! Затворить все ворота! Воду да смолу кипятить, живо!

— Лучники, на стены! Воротные башни стеречь, живо!

Множась гулким эхом, крики крепостных сотников и десятников оглашали огромный овраг.

Снова послышался пронзительный свист, но на этот раз воздух рассекла уже не одна стрела. Засев в кустах по краям обрыва, почти пять десятков отборных кархарнских лучников принялись обстреливать острог. Все они были облачены в длинные куяки — стеганые войлочные куртки с множеством металлических пластин спереди и со спины — и высокие острые колпаки с волчьей опушкой.

Владимир взглянул в заволоченное пеленой небо и вознес про себя молитву. Свинцовые капли звонко барабанили по его шлему, хлестали наотмашь по щекам и били по глазам. Сколько ни уговаривал он пылкого царевича дождаться старшего брата Герреде с его войском, Белту и слушать не желал.

— К чему нам брата дожидаться? Ни пороков[20], ни тур[21], ни боевых повозок все равно сквозь болотины во век не протащить. Сами брать острог будем, и Небо нам в том сподвижник! — парировал он все доводы Владимира.

— Ну что, бравые мои батыри, на вас уповаю! Указывайте путь через топи! — сказал Белту Джайрану и Гарадесту, когда отряд штурмующих спустился вниз и засел в густых кустарниках у самой кромки болота.

Сверху не переставая свистели стрелы кархарнских лучников, но острожные дружинники на это никак не отвечали, голоса в крепости затихли.

Батыри бросились вперед рьяно и стремительно; брызги так и летели из-под их юфтевых сапог.

— С нами великое Небо! — прокричал Белту.