– Господи! Спаси и сохрани, – негромко произнес Ланфранк и запнулся, к ужасу своему поймав себя на том, что он – учитель! – не знает наизусть ни одной молитвы!!
– Господи, спаси и сохрани! – повторил привязанный к дереву, пытаясь вспомнить хоть одну, самую короткую молитву.
Риторика, грамматика, диалектика, право – как хорошо он знал эти предметы, как радостно и гордо было ему сознавать свое превосходство над учениками! Но холод предутреннего леса все крепче прижимался к худому телу Ланфранка, пробирался, казалось, к самому его сердцу. Он стоял один, на узкой неходкой тропе, чувствовал влагу тумана, силился вспомнить хоть одну молитву. Бог был рядом, учитель это понимал, но одного «Господи, спаси и сохрани!» явно не хватало, чтобы убедить, умолить Всевышнего.
Ланфранк дрожал от холода и страха, мысли его растерялись в притихшем лесу, логика запуталась в паутине страха. Осталась всего одна мысль, безо всякой логики. Он повторял ее с упрямством великого страдальца, он гнал от себя страх, холод. Он чуть с ума не сошел, пока не увидел проблеск серого на затуманенном облачном небе.
«Господи, спаси и сохрани!»
Рядом крикнула птица, треснула сухая ветка, прошептала что-то кому-то, падая на землю. Где-то ухнуло тяжело, звук не повторился.
«Господи, спаси и сохрани!»
Небо светлело. Ланфранк вспомнил рассказ одного попутчика. Тот возвращался из Иерусалима, был тихо счастлив, но в минуты вечерние, долгие не мог сдержаться – говорил. Об убийствах говорил, о своей земле, бедной, так и не разбогатевшей на разбое, о главаре банды – об отце своем, который однажды пропал, как пропадает дым от легкого костра. Крестьяне случайно наши его в глухой чаще. Привязанный к дереву, обезображенный птицами битв, полуизглоданный скелет. По останкам одежды узнали крестьяне своего земляка, силача. Трогать труп не решились. Пришли домой, рассказали об увиденном сыну. Тот хорошо знал лес. В детстве по ягоды да по грибы туда ходил, в юности с девушками там в разные игры играл, в молодости – уже семья у него была своя – стал он ходить в лес по иным делам. С отцом. Говорили они своим домочадцам, что уходят в город Париж, либо в другой какой-нибудь город на строительство замка. До Парижа не добирались отец с сыном, останавливались в родном лесу. На поляне встречались с такими же людьми, давали клятву верности, устраивали засаду на лесной дороге, ждали. Дорога была хорошая. Она связывала города Нормандии с Францией, по ней проходили купцы, рыцари, монахи, другой люд.
Небольшой шайке разбойников этой дороги вполне хватало. До тех пор, пока к банде не прибился бакалавр, бедный рыцарь. Он быстро почувствовал вкус к разбойному делу, отец часто спорил с ним. Иной раз дело доходило до ругани и потасовок. Бакалавр был сильным и ловким. Он умело работал мечом и копьем, но без коня он чувствовал себя скованно. Рыцарь без коня – не рыцарь. В пешем поединке он выглядел не так уверенно, тем более без доспехов, хотя справиться с любым человеком из банды ему было не трудно. Только не с главарем, известным на всю округу силачом. Иной раз, разозлившись, отец хватал огромный сук и шел с ним на меч бакалавра с такой уверенностью, что тот невольно отступал, признавал поражение и превращал все в невинную шутку. Он хорошо это делал.