– Славик странный, но он хороший, я готова его проконтролировать, – полностью проснулась Маня.

– Раз вы рветесь в бой, тогда завтракайте и будете получать инструкции.

Опер с деревенским, по Маниному мнению, именем Коля носился и подготавливал встречу. Ему было все равно, что этот писака решил поиграть в Эркюля Пуаро, пусть играет, лишь бы закрыть до Нового года это гнилое дело. До самого любимого праздника всех русских людей оставалось всего четыре дня, люди украшают елки, покупают подарки и мандарины, в конце концов, напиваются на корпоративах. Самые бесшабашные и свободные уже улетели в теплые края. Все, кто был направлен вместе с капитаном Николаем Гусиком на это дело, как-то потихоньку растворились, кто заболел, кто вспомнил, что не выключил в кабинете чайник, в общем, все нашли причины и тоже побежали по магазинам. А Колю жена уже вторую неделю просит съездить выбрать подарок пятилетней дочке, и если для этого надо потешить самолюбие писателя, то не проблема. Главное, чтоб убийцу нашел, хотя не верил Коля в это на сто процентов, но готов был цепляться даже за соломинку. Этот очень уверенный в себе писака позвонил утром и сказал, что может назвать имя убийцы и даже представит доказательства, Коля не сомневался ни минуты. Фома попросил у него участкового Даню в помощь на час и собрать девять человек в здании управляющей компании. Кого из этой компании решил обвинить писатель женских романов, Коля не мог даже предположить.

Первыми пришли сестры Бах, сегодня на удивление они были разные, одна была как всегда красива, а вот с другой произошли метаморфозы. И сразу стало понятно, что красота сестер – это долгая и упорная работа над собой. У одной из красавиц вместо локонов был зализанный хвост, а вместо бездонных голубых глаз – потухший взгляд в окружении бесцветных ресниц и бровей. Ненакрашенные губы уже не выглядели как желанная черешня, а проходили по лицу как бесцветные линии, направленные вниз. Вот так одномоментно от снегурочки ничего не осталось, только бесцветная тень. Изменения были настолько разительными и пугающими, что Коля немного опешил, но вовремя взял себя в руки, работа обязывала быть беспристрастным и корректным.

– Добрый день, проходите, – Коля провел сестер в конференц-зал управляющей компании, там стояли стулья, которые доживали свой век, и тумба для оратора в лучших советских традициях.

Только сестры молча заняли свои места в зале, как в двери, словно императрица на прием, вошла Людмила Владимировна в сопровождении своей дочери.

– Николай Васильевич, любезный, – начала она голосом, не терпящим возражений, – подскажите мне, зачем вы гоняете больную женщину? Нет, если по делу, я готова, но учтите, – здесь она сделала паузу, достойную Станиславского, – если это пустяк, я буду жаловаться, а это я умею делать как никто другой, – похвасталась она. – Поверьте женщине на пенсии с огромным чувством справедливости, фонтаном энергии и кучей времени.

– Вы же говорите, вы больны, как вы будете жаловаться? – сказал Коля, просто чтоб поддержать разговор и еще чтоб не отвечать на заданный вопрос, так как и сам не знал на него ответа.