– Быстро переодеваться.

Вернулся он, неся в руках две кружки с горячим чаем, поставил напротив Мани и, не дожидаясь, пока она возьмет свою, чокнувшись с ней, сказал:

– Мир.

Маня первую кружку пила молча, чай был вкусным, с мятой и лимоном, но, когда Фома налил ей вторую, информация начала сочиться из нее, как сок из корзинки с вчерашней клубникой.

– Ой, Фома, я когда шла домой, то слышала за забором у соседок-близняшек странный разговор, один из собеседников – это точно был Михаил, другого не разобрала.

– И что в нем было странного? – Фома больше поддерживал разговор, чем действительно интересовался, подсознательно он чувствовал свою вину за незапланированный душ.

– Михаил грозил кому-то, что если тот что-то не расскажет, то это сделает он сам, и что-то еще о том, что он не убийца.

На этих словах Фома взбодрился и уточнил:

– Прям так и сказал – не убийца?

– Ну, после того как я второй день получаю по голове, то не могу гарантировать дословно, но что-то в этом духе, – автоматически потерла свой шишак Маня.

– В свете последних событий каждое такое слово выглядит, мягко скажем, странно. Завтра я попробую с ним поговорить, но сейчас меня мучают два вопроса: первый – как труп этого мужчины оказался сначала в вашем бассейне, а потом в озере, и второй – кто дал вам по голове:

– Это да, – со вздохом сказала Маня, опять трогая новую шишку, ее немного разморило в теплом халате и в компании горячего чая. – А мне, представляете, сейчас идти домой, а вдруг это был убийца, а вдруг я что-то видела, даже сама не знаю что. Так страшно понимать, что это происходит с тобой здесь и сейчас, а когда ты не проснешься, ничего не растворится в восходе солнца. Вот как вы думаете, Фома, почему рождаются люди, способные убивать?

– Я думаю, ими не рождаются, ими становятся, – отсутствующе ответил Фома, будто обдумывая что-то важное.

Мане вдруг захотелось прочесть свой стих, чтоб как в молодости, с чувством и от души, поэтому, воспользовавшись тем, что собеседник задумался, она стала декламировать:

Когда Маня читала стихотворение, то слёзы тихо текли по её щекам, уж очень актуальным оказалось стихотворение, написанное ею двадцать лет назад. Фома изначально слушал ее вполуха, но по мере чтения все пристальней всматривался в её лицо, будто пытался заново что-то в нем разглядеть.

– Вот уже третий день вы меня удивляете, Маня, это хорошее стихотворение, а главное, серьезная мысль в нем, которая сразу ложится в душу. Сделаем так: вы сидите здесь, а я пойду проверю ваш дом, закрою его, а вы сегодня переночуете у меня в гостях, на этом старом, пахнущем камином диване.