Вика не впервые слышала эти речи. Моряки, бывавшие в доме, только и делали, что ругали реформу армии, но она приписывала им личное неудовольствие, раздражение от того, что из-за сокращения они вынуждены резко изменить планы на будущее.

– Говорили, не будет сокращений, ребята вздохнули свободно, а сейчас вдруг раз – четыреста человек под нож! – продолжал Нейман. – Скоро останется одна бомба и при ней три солдата обслуги. Вот и вся ядерная держава. Денег у них, видишь ли, нету. Распродали военные городки в Московской области – куда бабки дели, непонятно. Все производство разрушили, теперь будем вертолетоносцы во Франции покупать. Правильно, там откаты поинтереснее.

«А меня хотят судить за взятку, – усмехнулась Вика своим мыслям. – Правильно сказал Балахонов – если ты пятьсот рублей попросил, то ты негодяй и взяточник, а если три миллиона – умный человек, можешь баллотироваться в депутаты. Я по крайней мере не нанесла ущерба обороноспособности страны, и нечего терзаться угрызениями совести». И нечего упрекать себя, что сбежала из-под следствия, любой суд над ней несправедлив хотя бы потому, что столько настоящих негодяев находится не только на свободе, но и при высоких должностях. По сравнению с ними она чиста, как горный снег.

– Хорошо, армию сократили, где молодые люди служить будут? – строго спросил Нейман. – Да и сейчас-то, боже мой! Чему армия может их за год научить? В первую очередь они должны освоить технику, а техника ржавеет. Приходят к нам после учебки, болтаются по кораблю, а мы в море не идем.

– А по-моему, было бы лучше, если бы ребят перестали в армию забирать, – храбро заявила Вика. – Какой смысл терять целый год жизни на глупую муштру?

Нейман взглянул на нее так, словно Вика была змеей, которую он внезапно обнаружил на собственной подушке.

– Да что ты говоришь!

Положение спас Дайнега, появившийся как нельзя более кстати. Войдя, он ласково обнял Вику. Обычный ритуал, работа на публику. Ничего личного.

– Валентиныч, ты что кричишь, на вахте слышно? Як з ланцюга зирвався.

– Невеста твоя меня расстроила.

– Чем же?

– Говорит, нечего мужикам в армию ходить. Да когда я призывался, ни у кого даже мысли такой возникнуть не могло! У нас позором считалось, если тебя в армию не берут. Не служил, так тебя всю жизнь за человека не считали, кем бы ты ни был.

Сергей улыбнулся. Его рука продолжала лежать на Викиной талии. Наверное, по рассеянности.

– Ты, Валентиныч, когда призывался, еще динозавры на земле водились.

– Что это за неуставняк? Дерзить старшему по званию! – грозно сдвинул брови Нейман. – Мой руки и садись за стол, будем ужинать. А даме сердца твоей я сейчас мозги вправлю. Тоже еще, гуманистка выискалась! Наслушалась солдатских матерей. «Ах, как же мой мальчик пойдет в эту ужасную армию!» Жалко ей своего мальчика. А мальчик давно уже спит с девочкой. А раз так, он обязан уметь эту девочку защитить! Мамам мальчиков своих деточек в армию на год отдавать жалко, а мамам девочек? Им не жалко свою девочку на всю жизнь отдавать придурку, который убежден, что это его все защищать должны? Армия – бесценный, важнейший инструмент в воспитании молодежи. Это школа жизни, и если она не пройдена, то следующей ступенькой частенько оказывается тюрьма.