– Не будет заявления, уволю по статье.

– По какой?

– Найду, не волнуйся. Составим акт, что ты пьяная на рабочем месте.

Составят, Вика не сомневалась. Конечно, потом она сможет пройти независимую экспертизу и доказать, что была абсолютно трезвой, но следователь отреагирует раньше.

Не успела она освоиться с этой угрозой, как позвонил свекор и поинтересовался, когда она думает освобождать дом. На ее просьбы еще немного подождать, он заявил: «Если к понедельнику не съедешь, тебя выселят судебные исполнители».

Вырисовывалась веселенькая перспектива! В понедельник она лишится разом и жилья и работы. Что скажет на это следователь? Ясно что! «Не волнуйтесь, Виктория Александровна, государство предоставит вам крышу над головой и бесплатное питание».

Вряд ли ее оставят на свободе, если у нее не будет ни дома, ни службы… Ведь ее ничто больше не держит в этом городе. Логика простая – если она сбежит, следователь получит выговор. Проморгал ее увольнение, не принял меры. Поэтому он ее посадит. А если он ее посадит, с мечтой об оправдательном приговоре можно проститься. Решение об аресте выносит суд, тот же суд, который будет потом рассматривать ее дело. Неужели он признает, что засадил в тюрьму невинного человека? Да никогда!

В четверг у Вики была назначена очная ставка с Гинзбург. Она шла к следователю с тяжелым сердцем. Честность – лучшая политика, и лучше всего самой признаться следователю, что ее выселяют из дома и выгоняют с работы. Ведь в понедельник он это все равно узнает, и Викино молчание будет лишним подтверждением ее недобросовестности. Вика решила поговорить с ним после очной ставки.

Гинзбург уже ждала ее, сидела за столом с вызывающим видом. На Викино вежливое приветствие она не соизволила ответить, лишь еще выше вздернула подбородок. Видно, хотела показать, как мучительно ей дышать одним воздухом с гнусной взяточницей.

Вику удивило, что нет ни диктофона, ни видеокамеры – только бумага и авторучка.

– Этого вполне достаточно, – сказал следователь.

Вика пожала плечами. Достаточно, так достаточно.

– Нина Николаевна, – стараясь говорить как можно вежливее, начала она, – вы положили мне в карман конверт с деньгами. Скажите, пожалуйста, почему вы решили, что я требую у вас деньги за операцию?

– Как я могла решить иначе, когда вы прямым текстом говорили?

– Когда?

– Что – когда?

– Когда я вам это говорила?

Замешательство. Пауза.

– Вспомните, Нина Николаевна: когда впервые Виктория Александровна завела с вами речь о деньгах? – пришел на помощь следователь.

– Как только я легла в больницу.

– Вы это точно помните?

После небольшой заминки:

– Да, точно.

– Но я впервые увидела вас на вторые сутки после вашей госпитализации. Посмотрите историю болезни, там стоит дата консультации.

– А я не знаю, когда и что вы там пишете в своих бумажках! – огрызнулась Гинзбург.

– Хорошо. Допустим, я сразу осмотрела вас и потребовала денег. Где это было?

Опять пауза. На этот раз очень короткая.

– В больнице, где же еще! Не в ресторан же вы меня приглашали.

Видимо, Нина Николаевна считает, что борьба с коррупцией в нашей стране означает лишь одно: следствие о взяточниках ведется спустя рукава, им не дают возможности оправдаться, так что не стоит утруждать себя изобретением правдоподобной и детальной легенды. Попался с мечеными деньгами в кармане – виноват.