А третье и последнее заседание суда по ее бракоразводному процессу было разгромным. Дом присудили Андрею. Его машина и бизнес остались при нем. Правда, он принял на себя половину кредита, но Вика должна была разделить с ним «ниссан» и вернуть половину драгоценностей.

Она честно призналась, что продала золото. «Ничего страшного, вернете половину стоимости», – успокоила судья. Обобрав ее до нитки, адвокат Воротниковых проявил милость к побежденному. Он согласился принять «ниссан», а за это простить долг за золото и еще восемьдесят тысяч кредита. Причем основного долга. «Мы выплатим кредит прямо сейчас, – сказал он, – не будем вешать на вас лишние проценты».

– Свяжите меня с Николаем Петровичем, – попросила Вика.

Она была совершенно подавлена. Итогом удачного брака по расчету стал долг в сто двадцать тысяч рублей!

– Николай Петрович, – начала она, стараясь, чтобы в голосе не прозвучала ни мольба, ни ненависть, – я согласна с решением суда и не буду подавать апелляцию.

– Рад за тебя.

– Можно, я еще немного поживу в доме? Ведь мне придется выплатить еще сто двадцать тысяч за его отделку.

– Немного – это сколько?

– Не знаю. Но я дала подписку о невыезде по этому адресу.

– Хорошо, поживи, пока не уладишь вопрос со следователем. Найди себе жилье и дай новую подписку. Вдруг следствие продлится еще год? Ты что же, год будешь в нашем доме жить?

– Зачем вы так со мной? Что плохого я вам сделала?

– Вика, ты тут декламировала, что замужем за Андреем, а не за мной. Ты лукавила, моя дорогая. Выходила ты не за мальчика Андрея, а как раз за его богатого и влиятельного папу. А знаешь, почему я стал таким? Потому что всегда брал все, что мог взять. Ты думала, ради тебя я изменюсь?

После суда Вика, чувствуя себя совершенно разбитой, поехала к родителям. Мама еще не вернулась с работы, но Вика была этому рада: она непременно стала бы потчевать дочь обедом, а Вика по-прежнему не могла есть. Она очень похудела, брюки, раньше аппетитно обтягивающие бедра, теперь висели мешком.

Она легла на диван и закуталась пледом, надеясь, что так родители не заметят ее худобы.

Здравствуй, родовое гнездо! Пока папа заваривал чай, Вика, словно впервые, разглядывала побеленный в незапамятные времена потолок, старые обои и мебель, знакомую с детства. Сколько раз она предлагала родителям сделать ремонт, но те неизменно отказывались. И правильно, что отказывались, горько подумала она, сейчас бы Николай Петрович сдирал со стен обои. Суд бы его уполномочил. Как мало нажили родители! И в то же время – как много, ведь они никогда не будут ничего делить.

– Подонок! – бушевал отец, одновременно пытаясь напоить Вику чаем. – Хотя по закону он прав и по сути – тоже. Ты же зарабатывала ровно столько, чтобы себя прокормить.

Вика кивнула. Она честно рассказала отцу о результатах суда, умолчав только о долге. Родители кинутся его выплачивать и лишатся всех накоплений.

– Но если уходишь от женщины, ты обязан оставить ей все! Это закон чести! И совершенно не важно, кто больше зарабатывал. Не расстраивайся, Вика. Даже хорошо, что у тебя ничего от этого поганца не осталось.