Удар последовал весьма сильный, и если бы при качке не был ослаблен якорным штоком, который был поднят вверх вместе с якорем на фут, то проломил бы правую скулу судна. Край льдины, упершись в судно, оторвал медную обшивку под водой на три фута и вырвал из деревянной обшивки небольшую заплату, наложенную при строительстве шлюпа корабельным мастером на место вынутой гнилой части.
Когда об этом доложили капитану, тот приказал привести шлюп к ветру и в кругу офицеров заключил:
— Из этого следует, господа, что одному счастливому случаю обязаны мы избавлением от великой опасности, а, может быть, и от самой потери шлюпа. Удар последовал, когда судно опускалось носом вниз, отчего якорный шток и подъякорные доски несколько уменьшили его силу. Если бы это случилось, когда нос приподнимался, удар последовал бы прямо в подводную часть, защищенную только одной обшивкой, и проломил бы ее. А заделать пробоину не было бы никакой возможности. В таком гибельном положении для спасения людей осталось бы одно средство — перевести всех или кого успели бы на шлюп «Мирный».
Нам неоднократно случалось быть в весьма опасных обстоятельствах, во льдах самых частых при большом ходе, даже во время дурных погод, но мы всегда благополучно избегали подобного гибельного случая, — Фаддей Фаддеевич обвел взглядом внимательно слушавших офицеров. — И в то время, когда я почитал себя совершенно вне опасности, подверглись оной неожиданно.
А посему, господа вахтенные офицеры, надобно быть внимательными при любых обстоятельствах. Лейтенанта Демидова не виню — это просто стечение обстоятельств, от него не зависящих, — и, видя слезы в глазах вахтенного лейтенанта, добавил: — Продолжайте, Дмитрий Николаевич, спокойно нести вахту, и всего вам доброго.
Офицеры по очереди пожимали руку лейтенанта — ведь каждый из них мог оказаться на его месте. Последним подошел гардемарин и прижался всем телом к своему старшему товарищу. Плечи его вздрагивали. «Успокойся, Роман, — тихо сказал растроганный лейтенант, поглаживая его по спине, — у тебя, в скором времени флотского офицера, все еще впереди — и радости, и огорчения на мостиках твоих будущих кораблей…»
— С этого дня, Иван Иванович, — обратился капитан к старшему офицеру, — гардемарин Адамс допускается к совместным вахтам с лейтенантом Демидовым с правом производства маневров парусами!
И теперь офицеры поздравляли уже гардемарина, глаза которого сияли от нежданно свалившегося на него счастья. Еще бы! Теперь он сам, разумеется, под присмотром своего старшего товарища будет выполнять сложные маневры шлюпа. Это ли не голубая мечта каждого гардемарина? Это ли не счастье?!
Фаддей Фаддеевич встретился глазами со взглядом Андрея Петровича, и тот легким кивком поздравил друга с мудрым решением.
И оба взгрустнули, вспомнив о совместных вахтах на мостике «Надежды» в теперь уже такие далекие годы их беспокойной молодости.
Наконец-то ледяное поле отошло к юго-востоку, и Беллинсгаузен приказал привести шлюпы к ветру, вызвав на «Восток» Лазарева.
— И каковы же ваши впечатления, Михаил Петрович, от нашего плавания в Южном Ледовитом океане? — спросил Фаддей Фаддеевич, когда втроем расселись в уже ставшей привычной обстановке адмиральской каюты.