Анна не ответила.

– А я думаю о том, что уже мне пора в клинику, – рассмеялась Людмила Никандровна. – Сейчас я должна рассказать вам о своем муже, первом и единственном, отце Насти. Да я про бабу Нюсю, если честно, сама забыла. Ну что вы со мной делаете? Так мы точно дойдем до моих детских травм, кошмаров и фобий.

– А у вас есть фобии? – спросила Анна с искренним интересом.

– Конечно. У каждого человека есть.

– Мне кажется, у меня нет. То есть стандартных нет – высоты не боюсь, глубины тоже. К паукам, змеям отношусь спокойно.

– Люди. Главная человеческая фобия. Все люди боятся себе подобных. Антропофобия. И речь не обязательно идет о незнакомцах. Многие боятся детей, родственников, мужа… то есть самых близких. Страх может быть безотчетным, беспочвенным. Вот у меня он есть. Незнакомые люди, пациенты с тяжелыми диагнозами меня не так пугают, как мои близкие. Свекровь, муж – началось все с них. Конечно, не в форме острой болезни. Тремор. Он впервые появился тогда, после знакомства со свекровью. А еще я в туалет все время хотела. Свекровь даже думала, что у меня хронический цистит.

– Вы развелись из-за свекрови? – спросила Анна.

– И да, и нет. На самом деле ни одна семейная пара не может назвать причину развода. У мужчины будет одна версия, у женщины другая. Ни разу за всю свою практику я не слышала, чтобы пара сошлась во мнении, из-за чего произошел разрыв. Даже если случилась измена, ставшая официальной версией и причиной, всегда находилось что-то еще. У меня была пациентка, которая ушла от мужа. Она мне сказала: «Я устала». И устала она не от мужа, не от его похождений, а от дома. Ей не хотелось жить в доме, который они с мужем построили. Надоело отмывать два этажа и стирать пыль с ваз, любовно выбранных и привезенных из поездок. Ей было все равно – ходит муж налево или направо. Она мечтала опять поселиться в квартире, своей собственной. В городе, а не в загородном прекрасном поселке. Жить в шуме и гаме. Ей хотелось дышать выхлопными газами, курить в форточку и вернуться в то время, когда она бегала, дышала, курила, ела на ходу, пила мерзкий кофе из картонного стакана. А муж сказал, что все из-за того, что у них не было детей. И его измена тоже от бездетности. Вот если бы жена родила, он бы не пошел на сторону.

– А у вас? Вы знаете, в чем причина вашего развода? Наверняка да, – спросила Анна.

– Нет, не знаю. До конца не знаю. Не было непримиримых противоречий или еще чего-то. Все как-то само собой завершилось. А баба Нюся была тем человеком, который примирял меня с действительностью, благодаря ей я могла нормально дышать, не ронять чашки из рук, не покрываться липким потом от приливов жара и не сидеть на унитазе с приступами то цистита, то диареи.

У меня ведь был счастливый брак на самом деле. С Ильей, мужем, мы, можно сказать, хорошо жили. Да, свекровь, конечно, не подарок судьбы, но редко кому везет со свекровями. Ирэна Михайловна была не против меня конкретно. Я ей даже нравилась, как мне кажется. Но как бы это объяснить? Я в качестве невестки для нее была как яблоки на рынке. Она купила первые попавшиеся на глаза, с виду хорошие, а потом сожалела, что не попробовала другие. Возможно, у другого прилавка лучше. Или как блузка в магазине. Купила, потому что понравилась, а потом увидела другую. И ведь знала, что не надо покупать первую попавшуюся, а поискать еще.