– Все тогда в Африку и улетят.

– Ну и что! Пусть! Пусть все летают туда, куда захотят! Я когда вырасту, первым делом антигравитацию изобретать буду! Я уже придумал как, мне только инструментов не хватает!

– Каких?

– Ну, нужна такая штука, я не знаю, как она называется, она закручивает…

Тюлька завертелся, демонстрируя, как именно эта штука должна закручивать. В итоге закрутился сам и изрядно – качнулся в сторону и свалился.

– Поднимайся, изобретатель. – Аксён поймал Тюльку за шиворот. – Нам, кажется, прямо. Скоро станет совсем темно, а до озер еще пилить и пилить.

– Далеко? – Тюлька неуверенно повел плечами.

– Ну так, сто километров.

– Сто километров… – протянул Тюлька.

– А ты что, домой хочешь? – улыбнулся Аксён.

– Да нет… Просто…

– Тебе там понравится. Я там был один раз…

– С Ульянкой?

Аксён не ответил.

– И чего ты с ней все таскаешься? – поморщился Тюлька. – Она такая дура! Я никогда не женюсь!

– Много ты понимаешь…

– Хотя Ульянка, конечно, красивая. Только уши у нее дурацкие, как у Чебурашки.

Аксён вспомнил уши Ульянки. Совсем не чебурашенские, уши как уши. Не самые, конечно, компактные, но в целом ничего.

– Я бы не стал дружить с такой девочкой, – заявил Тюлька. – Вот у моей будут нормальные уши…

Тюлька пустился воображать сначала об ушах, затем о прочих достоинствах своей подруги, отметил, что она должна обязательно уметь хорошо готовить, особенно блины с начинкой. В качестве начинки может быть сыр или жареная морковка, а лучше всего курица или печенка. Тюлька переключился на разновидности начинок, а потом на разновидности блинов, потом сказал вдруг, что борщ надо варить только из кислой капусты.

И замолчал.

– Почему из кислой? – спросил Аксён.

– Из кислой вкуснее. Мама Петьки всегда из кислой варит. Мы ведь не дошли?

– Нет. Давай на ночь устраиваться.

– Может, на дерево залезем? – предложил Тюлька. – Веревкой привяжемся.

– На дереве не сон, будем на земле. Сейчас быстренько…

Аксён свалил несколько мелких сосен. Сложил костер. Специальный, по принципу муравейника. Чтобы горел медленно, проваливался в самого себя, и дров подкидывать не надо часа четыре. Правильно бы устроить нодью, но с таким топором до утра провозиться можно. Да и стучать в ночном лесу не очень-то хотелось – Аксёну всегда казалось, что на звук может кто-нибудь заглянуть.

Лешик.

Огонь разгорелся легко, Аксён уселся поудобнее на лапнике, Тюлька пристроился сбоку. Они накрылись синей полиэтиленовой пленкой, стали спать, и Аксён проспал двадцать минут.

Костер горел. Ровно, как ему было и положено. И проваливался сам в себя. Тоже ровно. Палочка за палочкой, только искры в небо.

Аксён подумал, что так оно и есть. Ну, что это очень похоже, костер вот этот. Сам горит и сам в себя же проваливается, а через три часа провалится совсем и останется пепел серый.

И вдруг вспомнил, что это не он придумал. Это она. Как раз год назад. Что все люди такие – сначала горят, потом в угли.

А он тогда посмеялся. Как-то очень умно она это сказала, раньше так не было. Раньше она только смеялась и прыгала, а теперь вот о жизни стала задумываться.