Саке Чиба все еще разогревал зрителей перед следующим поединком. Бывший борец сумо из Нью-Осаки, он тоже был весьма крупным. Завершив карьеру на пике формы, он вложил половину своего состояния в промоушн, а вторую половину – в акции технологических компаний. Он принадлежал к новому классу триллионеров и, казалось, просто не мог перестать зарабатывать деньги. Его последний проект, Gameworld, фактически был подпольным, но люди знали о нем. Шептались о нем. Хвастались, что уже здесь побывали.

Хогарт Фикс пришел сюда именно ради Чибы. Не ради боя. Не ради монстров-мутантов. Не ради чертовой толпы богатых кровожадных ушлепков, которые тратили безумные деньги на билеты на нелегальные поединки.

Ради Чибы.

Если ты хотел поставить на что-то, заняться с чем-то сексом, съесть что-то или убить, обращаться следовало к Чибе. А поскольку Gameworld находился «на камнях» – в той части пояса астероидов между Марсом и Юпитером, о территориальной принадлежности которой по-прежнему велись споры, – ему это сходило с рук.

Но вскоре это изменится, поклялся себе Фикс. А когда это случится, Чиба ввяжется в спор и Фикс уйдет с такими деньгами, что его дети никогда больше не будут ни в чем нуждаться. Никогда больше. Не после такого.

Фикс изучал глаза Чибы, пока тот заводил толпу. Чиба питался этим. Не весельем, не энергией, может, даже не деньгами. Нет, он был подобен вампиру. Он питался обожанием – таким уж он был. Люди преклонялись перед ним как перед главной знаменитостью всех времен.

– Вы хотите крови? – настаивал Чиба.

Люди – некоторые столь же богатые, как сам Чиба, – истерически кричали и выбрасывали в воздух кулаки. Их лица раскраснелись, глаза горели. Одна из зрительниц, актриса из Лондона, которая играла в фильмах о европейской фигуристке, принялась скандировать:

– Крови! Крови! Крови!

Остальные зрители тотчас подхватили ее клич.

– Крови! Крови! Крови!

Фикс посмотрел на других участников боев. Восемнадцать мужчин, одиннадцать женщин, один прооперированный гермафродит. Пятеро из них выиграло здесь по несколько матчей. Как один из них сказал ему на инструктаже, это был не римский цирк. Порой человек дрался с человеком. Иногда борцы со скамейки побеждали генетически модифицированных животных. Рядом с Фиксом сидела похожая на тролля женщина по имени Хельга, которая в прошлый вторник сломала шею орангутану. Ее раны еще не затянулись, но она поклялась вернуться на помост, как только снимут повязки, и «написать свое имя кровью любого человека или любой твари, которую выпустят из ворот. Попомни мое слово, новичок». Так она ему и сказала.

К доктору Франкенштейну здесь обращались не только животные. Мышечная масса Хельги досталась ей не от природы. Металлические штыри, поддерживавшие спину мексиканского борца, уж точно не входили в оригинальную комплектацию людей. Но рекрутеры Gameworld не сообщали об этом парням вроде Фикса, пока те не подписывали контракт. А это означало, что половина людей на трибуне участников была обычной, как и он сам.

Пару дней назад мексиканец завел с ним разговор об этом. «Им нужно, чтобы кто-то погибал, – философски сказал он, – ведь люди прилетают сюда не для того, чтобы смотреть на тупую борьбу. Никто не станет платить такие деньги за билеты на поединок двух амбалов, которые будут мутузить друг друга, но так и не выявят победителя. Хрена с два. К концу вечера на помосте должен оказаться труп. Чибе нужно поддерживать репутацию. Но… пошло оно все. Кто вообще хочет вечной жизни?»