Нас посадили в новенькую «Волгу». В первый раз взялись перевозить нас не с завязанными глазами. И это тоже казалось хорошим знаком. Значит, в этом уже нет необходимости.

Откуда именно мы уезжали, я так и не смог понять, как-то не удалось присмотреться. Возможно, потому, что был слишком возбужден подготовкой к побегу и столь неожиданным поворотом дела. В освобождении не могло быть сомнений. Не можем мы дважды обманываться в, казалось бы, очевидных деталях, говоривших именно об освобождении. К тому же два месяца уже прошли, за это время определенность в переговорах об освобождении должна была быть достигнута. Я был возбужден и еле сдерживал свои эмоции.

По всему выходило, что мы, наконец, ехали на свободу. В машине нас было четверо: седой за рулем и рядом с ним какой-то незнакомый мужчина в гражданском. Я узнал Грозный, когда выехали на Минутку и через весь город поехали в сторону Ингушетии. Время было не очень позднее, проезжали машины, кое-где вдоль дороги виднелись группки людей у освещенных кафешек.

Все молчали. Сопровождавшие нас что-то тихо сказали друг другу, только когда выехали за город и, свернув на грунтовую дорогу, остановились на темном пустыре за каким-то бетонным строением.

– Сидите здесь, – сказал седой и вышел из машины. Напротив нас с включенными подфарниками стояли две машины, у которых медленно прохаживались несколько вооруженных людей. Сопровождавшие нас поздоровались с некоторыми из них. Мы никак не могли понять, что опять, черт возьми, происходит, что не так, в чем запинка. Я усиленно щурился, пытаясь разглядеть подробности. Минут десять мы смотрели через лобовое стекло, как седой говорил с одним из вооруженных незнакомцев. Теряясь в сонме лезущих в голову догадок, мы с Владом не могли ничего вымолвить. Все-таки эта сцена скорее походила на «сходняк», чем на последние минуты нашего заточения.

Нам сказали, чтобы мы пересели в «Ладу-99». Сразу за нами сел тот самый молодой парень, который разговаривал с седым, и мы тут же с пробуксовкой рванули вперед.

– Где ты был, Ильяс? Мы тебя долго искали, – запросто и весело заговорил подсевший. Он вел себя так, будто мы давние друзья и будто в последний раз виделись неделю назад на вечеринке, откуда я рано ушел, ни с кем не попрощавшись.

Меня прямо в холод бросило от его слов: «перехватчики» вернули нас похитителям – нашим прежним долинским хозяевам! Ё-моё!!!

– Где мы были, нам не говорили. Вы, я думаю, знаете лучше, где мы были и с кем, – ответил я, еле-еле выдавливая из себя слова. А затем, сделав глубокий выдох, сам задал ему вопрос.

– Как это они вернули нас? – любопытство одолело презрение и ненависть ко всей этой своре вокруг нас.

– А куда бы они делись! Мы им сказали: или возвращаете, или будем воевать. – Дальше «весельчак» перешел на чеченский и, видимо, стал делиться своими победными ощущениями с «компаньонами».

– Когда же нас освободят? – вклинился я со своим вопросом.

– А, считай, что вы уже освободились.

– Да уж. Те тоже так говорили.

– Ты их не слушай. Это я тебе говорю. Обо всем уже договорились. Просто приедут люди из Москвы, и вы будете дома. Не переживай.