— Отлично, — сказал Леша, — мы сейчас тоже клиентами станем. Лично я чиккен макнаггетс очень уважаю, девять кусочков с соусом карри, вкусная штука.

— А где труп? — осведомился Костя.

— В зале, — вздрогнула Елена Сергеевна, — в таком небольшом зальчике, где у нас именины празднуют.

— К сожаленью, день рожденья только раз в году… Зря тело переместили, ну да черт с ним, — пропел Костя и приказал: — Ладно, по коням. Я с Лешкой в зал, Мишка, ты со свидетельницей работаешь.

Молчавший до сих пор парень ожил:

— Где тут сесть можно?

— Здесь, за моим столом, — суетилась дама.

— Ладушки, — подвел итог Костя, — начали, а вы, Елена Сергеевна, отведите нашего эксперта в зальчик к трупику.

Через секунду мы остались с малоразговорчивым парнем вдвоем. Михаил вытащил из портфеля планшет с прикрепленным на нем листом бумаги и, вздохнув, спросил:

— Имя, фамилия, отчество, год рождения и место проживания…

Я покорно принялась отвечать на вопросы. Да, знала покойного много лет. Нет, последние годы не виделись. Да, встреча произошла случайно, в «Макдоналдс» отправились стихийно.

— Он не говорил, почему вдруг бросил карьеру скрипача и занялся кладбищенским бизнесом? — допытывался Михаил. — Объяснил, конечно. Несколько лет тому назад упал на улице и весьма неудачно сломал руку, играть больше не смог, пришлось искать новое место работы. Опыта никакого, кроме музыкального…

— Странно, однако, — бормотал Миша, — мог бы пойти преподавать, а тут — кладбище.

— Знаете, — улыбнулась я, — между прочим, у меня в тумбочке диплом, подтверждающий образование, полученное в консерватории. Ну и что? Перебиваюсь сейчас в обычной школе, даю уроки музыки детям, которым она совершенно не нужна, оклад чуть больше двухсот рублей. За педагогическую деятельность в нашей стране платят копейки.

— Но я понял, что Малевич был известным музыкантом, — протянул Миша.

— В общем, да, но отнюдь не Ойстрахом.

— При чем тут Госстрах? — удивился мент.

Я подавила тяжелый вздох. Ну не рассказывать же парню про великого скрипача Давида Ойстраха!

— Госстрах тут и впрямь ни при чем.

— Значит, в момент убийства вас не было, — уточнил мент. — Где вы были?

Внезапно на меня навалилась усталость. Утро единственного свободного дня рабочей недели выдалось отвратительным. Мне еще надо повесить шкафчик… Если скажу про барсетку, начнется новый виток расспросов…

— В туалете.

— Ага, — ответил Миша, — пожалуй, это все.

С гудящей головой я выпала в зал и побрела к выходу. Вряд ли в ближайшие десять лет мне захочется посетить «Макдоналдс».

— Евлампия, дорогая, — раздался сзади слегка запыхавшийся голос.

Я обернулась и увидела Елену Сергеевну, державшую в руках несколько бело-красных пакетов.

— Нет слов, чтобы выразить вам мою благодарность…

— Ерунда.

— Ну, пожалуйста, милая, имейте в виду, вы всегда самый дорогой гость у нас. Возьмите.

— Что это?

— Так, ерунда, мелкие сувенирчики.

— Спасибо, — сказала я и отправилась домой.

Войдя в прихожую, я сразу споткнулась о Кирюшкины ботинки, как всегда, разбросанные в разные стороны на коврике. Не успела я нагнуться, чтобы поставить их на место, как из кухни выскочил сам Кирка и заорал: