Внезапно колдунья побледнела так, что черты лица стерлись. Губы ее слились по цвету со щеками, нос как-то заострился.

— Вы хотите сказать, вы намекаете, вы сообщаете мне о смерти Эдика?

— Да, — ответила я, — его зарезали в ресторане «Макдоналдс» на глазах у вашей покорной слуги.

Эфигения подняла тонкую руку, дернула себя за волосы, потом всхлипнула и беззвучно сползла с кресла.

Я не слишком испугалась. Похоже на то, что милейшая Эфигения актриса, каких мало. Такой обморок разыграть ничего не стоит. И потом, еще надо проверить, не лежит ли тут еще один ножик. Может, у дамы привычка такая, резать тесаком всех, кто ей разонравился?

Встав с кресла, я подошла к одной из стен и стала шарить по ней руками. Где-то тут должно находиться окно, или оно с другой стороны? Снаружи здание, в котором помещался «Дельфийский оракул», выглядело совершенно обычно, никаких глухих стен. Внезапно мои руки нащупали нечто похожее на шнур. Темные шторы разъехались, в комнату вплыл серенький ноябрьский день. Сразу стало понятно, что помещение пыльное и давно не ремонтированное, стол обшарпанный, а на кресле продралась обивка.

Эфигения полусидела на полу, прислонившись спиной к одной из тумб стола. Я легонько похлопала гадалку по щекам.

— Эй, давай, хватит кривляться…

Она судорожно вздохнула и открыла глаза. Взгляд ее, мутный, плавающий, с трудом сфокусировался на мне.

— Там, — прошептала притворщица, — в столе, открой ящик, пузырек с надписью, дай скорей…

Я с сомнением посмотрела на ее лицо. Сейчас, когда в комнату падал неяркий дневной свет, было видно, что на щеках, лбу и подбородке Эфигении килограммы, нет, тонны жидкого крема, придающего лицу белый, мертвенный оттенок. Интересно, зачем ей надо, чтобы я отвернулась к столу? Ишь, ловкая какая! Значит, полезу в ящик, а она мне в спину воткнет нож…

— Нечего кривляться — заявила я, — вставай и сама бери свои лекарства, сволочь!

Эфигения дернулась, попыталась двинуться, но тут ее тело свело судорогой, голова мелко-мелко затряслась, лицо исказила гримаса… Глядя на скрюченные пальцы, как-то жутко сведенные вместе, я перепугалась до одури. Нет, такого не сыграть даже самой великой актрисе…

Я быстро выдвинула ящик. Он оказался забит лекарствами, плотными кучками лежали перетянутые резиночками бумажные и фольговые облатки. Названия медикаментов были незнакомые, никакого анальгина, аспирина или ношпы… Сплошь длинные наименования, непонятные и от этого жуткие. Но пузырек, по счастью, был один.

Я отвернула пробочку и потрясла флакончик над приоткрытым ртом гадалки. Только бы не сделать ей хуже, совершенно не представляю, какую дозу следует давать.

Внезапно тело Эфигении расслабилось, взгляд перестал казаться пьяным, и она прошептала:

— Спасибо, хватит.

Еще через минуту она сумела сесть в кресло и затряслась крупной дрожью. Я быстро захлопнула окно. Тут же стало душно.

— Там, в углу, — пробормотала шаманка, — шкафчик с кофеваркой…

Минут через десять я налила ароматную жидкость в чашки и поинтересовалась:

— Что у тебя за болячка?

Эфигения грустно усмехнулась: