– Она написала: «Живи и будь счастлив».

Тяньмин ничего не сказал, но АА почувствовала, как что-то влажное упало ей на плечо.

– Мы будем жить счастливо, – проговорил Тяньмин.

Ночь на Голубой планете недолгая. Розовые персты показались над восточным горизонтом, и тепло окутало влюбленных, прошедших через столько испытаний и, возможно, только сейчас полюбивших друг друга по-настоящему. Вокруг них все живое на Голубой планете встрепенулось и обратилось на восток, чтобы начать свою утреннюю кантату, причудливую и притягательную, словно романс, только что написанный для этих двоих.

Влюбленные, поглощенные друг другом, не заметили, как на светлеющем небе вместе со звездами погасла маленькая движущаяся искорка. На этом корабле, путешествующем с пониженной скоростью света, прошла всего одна секунда. Чэн Синь и Гуань Ифань еще не оправились от ужаса и шока, постигших их при внезапном расширении линий смерти. Ифань обхватил голову Чэн Синь ладонями; их лица были прижаты друг к другу. Их, словно бутылочку, которую тибетский паренек бросил в ручей, подхватил бессердечный поток времени. Где они окажутся в конце – бог весть…

Две пары влюбленных, разделенные рекой времени, уносились друг от друга все дальше и дальше. Возможно, больше они никогда не встретятся.

Возможно.

Эра Голубой планеты,

год 63-й,

наша звезда, наш мир.

Еще один закат.

Солнце, наполовину скрывшееся за горами, понемногу угасало. Кантата жизни продолжалась, как обычно. Все было так же, как в тот вечер, когда состоялась их знаменательная беседа, шестьдесят один год Голубой планеты назад, – на Земле прошло бы около сорока лет.

Вот только наши герои больше не были молоды.

Серебряноволосая 艾 АА, завернутая в сплетенную из травы циновку, с умиротворенной улыбкой на морщинистом лице лежала в продолговатой яме. Ее тело занимало левую сторону ямы, оставляя правую свободной. Юнь Тяньмин, чья спина согнулась от старости, сидел на краю могилы в глубокой задумчивости.

Сегодня утром его жена наконец стряхнула свою тленную оболочку[10] и погрузилась в долгий-долгий сон. Он скоро последует за ней.

Тяньмин вспоминал тот момент, когда увидел ее впервые много лет назад; вновь переживал их первое объятие и ту ночь, когда они впервые открыли друг другу сердца, последующие годы, наполненные радостью и трудом; он повторил слова, которые они вырезали на утесе в прошлом году: «Мы прожили счастливую жизнь вместе».

Он вспомнил благословение, пришедшее к ним из такого далекого времени, что казалось, будто оно явилось из глубин истории: «Живи и будь счастлив».

«Была ли моя жизнь счастливой?»

После одинокого детства и такой же одинокой молодости, после периода отчаяния в больнице, после нечеловеческого существования в виде замороженного мозга, пронизывающего глубины космоса, он десятилетие за десятилетием терпел пытки на борту трисолярианского корабля, – долгий кошмар, продлившийся десятки тысяч субъективных лет. А затем ему пришлось испытать еще более страшное мучение: он беспомощно наблюдал, как его соплеменников поставили на грань вымирания. Но вот наконец, воспользовавшись помощью магического кольца, он оставил флот трисоляриан и прибыл к этой звезде, где они с Чэн Синь условились о свидании.