Потом он все-таки поймал Тимофея и раза четыре ударил, пока его не спасла Маша.
Эта Маша, непонятно почему, жалела Тимофея. Хотя жалеть его было трудно – он ненавидел все вокруг. Он ненавидел такой лютой отчаянной болезненной ненавистью, что крушил все, что попадалось у него на пути, – стекла, заборы, машины. Он воровал то, что ему нравилось, а то, что не удавалось украсть, он изничтожал и портил.
Сколько ему тогда было? Лет девять, пожалуй… Впрочем, точный свой возраст он так и не установил.
Да, Маша… Она была то ли студентка, то ли практикантка и работала с медведями. По какому-то молчаливому уговору она позволяла Тимофею приходить, когда вздумается, и смотреть, как она кормит взрослых медведей и маленьких медвежат, как чистит вонючие клетки, выгнав их в соседний вольер. Однажды Тимофей принес ей воды, когда медвежонок опрокинул полное ведро, и с тех пор она разрешила ему помогать.
Он забывал обо всем на свете рядом с этой Машей. Он страстно желал сделать что-нибудь такое невиданное, огромное, чтобы она была не просто удивлена, а потрясена и обескуражена. Но на ум ему приходило разве что сломать замки на клетках и выпустить всех зверей, но он понимал, что звери сожрут друг друга, а Маше это вряд ли понравится…
На длинной рогатой палке она переводила медвежат на площадку молодняка, а Тимофей шел рядом и нес мешок с хлебом и морковкой и страшно гордился собой. Все вокруг провожали их глазами и показывали пальцами, а Тимофей важно шагал так, как будто имел на это право, как будто он не сам по себе, хулиган и мелкий воришка, а с ними, с этой удивительной храброй девушкой и ее медведями. Он помогает их переводить, ему доверили важное и почти опасное дело, и ни одна контролерша не посмеет подойти и спросить у него билет, потому что он – с Машей. Он переводит медведей. Он несет их пакет, не смотрит по сторонам, потому что он при деле, и они сейчас поведут следующего медвежонка. Смотрите все – Тимофей открывает щеколду, медвежонок смешно косолапит внутрь, Маша запирает клетку, и они вдвоем возвращаются за следующим медвежонком.
Он был бы счастлив, если бы Маша водила их неделю. Или год. Но медведей шлялось всего четверо. И они очень быстро кончились.
Как-то она поняла, что он все время хочет есть. И стала подкармливать его бутербродами с колбасой. У Тимофея была сумасшедшая гордость, но он ел потому, что голод совсем одолел, а колбаса казалась необыкновенным, божественным наслаждением. Никогда в жизни потом он не ел такой колбасы. Она делала вид, что не видит, когда он таскал у медведей толстую кормовую морковь и тяжелые, серые, влажные куски слежавшегося сахара.
Однажды она купила ему мороженое, чем оскорбила его ужасно. Поесть – да, поесть не очень стыдно, когда от голода подводит худой грязный живот. Но мороженое! То, что по воскресеньям покупают эти занудливые идиоты своим противным детям с велосипедами и самокатами! Такого унижения Тимофей перенести не мог. Он не желал этого мороженого, он приходил сюда вовсе не за подачками. Если она хочет, он будет с ней дружить, а подачек ему не надо.