Аррен направился к выходу, увлекая ее за собой, но, к его изумлению, она уперлась.

— Только не моего отца! — умоляюще прошептала она. — Пожалуйста, не трогай моего отца!

На каменных полках были высечены имена покойников. Старый лорд Шокейна лежал рядом с телом, которое Аррен только что потревожил.

— А чем же ты хотела проткнуть меня в часовне? Я думал, это меч твоего отца.

— Нет, мой собственный.

Ну конечно. Если она ради забавы увлекалась мужскими играми, ей должны были изготовить меч полегче.

— Не тревожьте моего отца, — повторила она.

Джон кашлянул у них за спиной.

— Думаю, один меч погоды не сделает.

— Отдайте мне свой меч, тогда мы не тронем оружие вашего отца, миледи.

— Ваши люди забрали его после схватки в часовне.

— И все же, миледи, решайте.

— Не трогайте меч моего отца.

Аррен молча смотрел на нее, потом взглянул на Джона.

— Я пришлю тебе людей. Соберите все годное оружие и проследи за тем, чтобы тело лорда Бонифейса не тревожили.

— Хорошо, Аррен.

— А вы, миледи…

— Я вернусь в башню, сэр.

— Да, так будет лучше, — улыбнулся он.

В склепе было не только оружие. Тела покойников украшали медальоны, золотые и серебряные цепи и броши, поэтому следовало решить, как поступить с драгоценностями. Эдуард грабил церкви, после чего сжигал их дотла, де Морей с Уоллесом придерживались той же тактики. А поскольку будущее мятежных шотландцев оставалось весьма неопределенным и один Бог ведал, не спасет ли золотая безделушка чью-нибудь жизнь, если военная удача отвернется от них, Аррен позволил снять с покойников украшения, но распорядился почтительно завернуть тела в саваны. Когда все закончилось, он велел отцу Корригану снова благословить умерших. Священник ехидно заметил, что не знает, какая молитва применима к ограблению покойников, однако постарается найти подходящую. Вечером мертвых наконец оставили в покое, и отец Корриган сообщил Аррену, что все исполнил.

Шокейн затих, только дозорные бодрствовали на своих постах. Аррен не ожидал, что понадобится священнику в такой поздний час.

— Вас ужасает, святой отец, что мы ограбили мертвых? — поинтересовался он, небрежно прислонившись стене. Летняя ночь была прекрасной, на удивление теплой, и он пришел сюда отдохнуть. Если бы не каменные стены, впитавшие холод веков, можно было бы не разводить огонь даже в предрассветные часы. На черном куполе неба сияли яркие звезды, легкий ветерок ласкал кожу.

— Я слышал, что вы сказали по этому поводу леди Кайре, сэр. Мы совершаем куда более тяжкие преступления по отношению к живым.

— Только не вы, святой отец. Служителя Господа вряд ли можно упрекнуть в каких-либо преступлениях.

— Что мы знаем о людях, сэр Аррен? И у меня есть в прошлом тайные грехи.

Священник был высоким брюнетом с атлетической, как у воина, фигурой.

— Против живых или мертвых?

— Существуют разные грехи, сэр. Например, гордыня.

— Убийство.

— Похоть, тщеславие. Но гордыня — один из тягчайших грехов и весьма опасный по своим последствиям. Однако священнику негоже облегчать душу, каясь в грехах мирянину, каким бы мудрым и сильным тот ни был.