Песок, нанесенный сквозняками, скрипел под подошвами. Маркус походил вокруг в поисках знаков, которые могли бы привести к пенитенциарию. Прежде всего направился к холодильнику, где заметил записку, придавленную магнитом в форме краба. Записка Этторе Рокки жене.

Увидимся через десять дней. Люблю тебя.

Муж уехал по делам, а может, это ложь во благо. Может, он сейчас готовит убийство Гояша. Это рискованно, и он решил не впутывать жену ради ее безопасности. Неделя на подготовку в каком-нибудь пригородном мотеле. Но Маркус не мог опираться на предположения. Ему были нужны факты, их подтверждавшие. Он продолжил осмотр первой комнаты и, по мере того как продвигался вперед, все больше и больше ощущал: чего-то тут не хватает.

В этом доме не замечалось горя.

Может быть, он по наивности ожидал, что после исчезновения Филиппо в существовании его родителей появится трещина. Рана, рассекающая не плоть, но вещи. Прикоснешься, и покажется кровь. Но от двенадцатилетнего мальчика и здесь не осталось следов. Ни фотографий, ни памятных вещей. Но возможно, горе как раз и крылось в этой пустоте. Маркус не мог его ощутить, поскольку оно касалось только матери и отца. Потом он понял. Разглядывая лицо маленького Филиппо среди прочих детских лиц на сайте полиции, он задавался вопросом, как могли родители пережить пропажу сына. Ведь это не то что смерть. Когда ребенок пропадает без вести, всегда остается сомнение. Неотступное, грызущее изнутри, незаметно подтачивающее. Уносящее часы и дни. Годы и годы проходят без ответа. Маркус подумал, что гораздо лучше раз и навсегда узнать, что твоего сына убили.

Смерть завладевала воспоминаниями, даже самыми прекрасными, и засевала их болью, делая память невыносимой. Смерть хозяйничает в прошлом. Сомнение куда хуже, оно завладевает будущим.

Он вошел в комнату Этторе и Камиллы. На подушках супружеской постели были разложены обе пижамы. Покрывало без единой морщинки, две пары тапочек. Все на своих местах. Как будто можно противопоставить порядок безумству горя, смятению чувств, вызванному трагедией. Приручив окружающее. Заставив каждую вещь играть свою роль в фарсе нормальности, чтобы они повторяли все время утешительную весть: все хорошо, все в порядке.

И вот посреди такой идиллической картинки он наконец нашел Филиппо.

Мальчик улыбался из рамки для фотографий, рядом с родителями. Его не забыли. Но и для него нашлось место: на комоде, под зеркалом. Маркус уже хотел выйти из комнаты, когда зацепил взглядом какой-то предмет и понял, что ошибался.

На тумбочке рядом с кроватью, с той стороны, где спала Камилла, стоял детский монитор.

Присутствие этого предмета можно было объяснить только одним. Он служил для того, чтобы наблюдать, спокойно ли ребенок спит.

Изумленный открытием, Маркус прошел в смежную комнату. Дверь была закрыта. Отворив ее, Маркус обнаружил, что когда-то здесь была комната Филиппо, а теперь рядом с кроваткой мальчика стояла колыбель. Пространство поделилось поровну. Постеры любимой команды, письменный стол, чтобы делать уроки, но также и пеленальный столик, детский стульчик и гора игрушек для грудничка. И каруселька с маленькими пчелками, которые, звеня, вращались по кругу.