«Не впадайте в отчаяние, не вините никого, не поддавайтесь унынию и избегайте распрей, не позволяйте страху овладевать вашими душами и молитесь Господу нашему, который дал нам сии испытания, дабы закалить дух наш… – вдохновенно говорил он, и все внимали его словам, смиренно склонив головы, – смиритесь с волею Его, доверьтесь Ему – и Он устроит все по разумению Своему, и не оставит нас в страданиях и нужде… откройте сердца свои – и войдет туда любовь Божья, и познаете вы промысел Его… Ибо о нас радеет Отец Небесный, что путями Своими ведет нас через скорби к божественной благодати…»
Мне часто казалось, что, если бы не отец Бонифаций, в нашем клане могла бы возникнуть вражда или бунт – ведь, оказавшись в отчаянном положении и к тому же в таком месте, где нет никакой власти и закона, люди выпускают наружу все плохое, что есть у них в душе. Нашему капеллану удавалось это предотвратить. Впрочем, несомненно, что все это у него получалось с Божьей помощью, так как обладал он сильной и искренней верой, которая пронизывала все его существо…
Наверное, без его помощи моя матушка не смогла бы справиться с людьми и обустроить наш быт. Но это лишь мои предположения, которые я никогда не выскажу вслух. Ведь глава клана – все-таки она, моя мать, госпожа Гвендаллион. Она сильная и волевая женщина, но одними этими качествами в данных условиях все же не обойтись. Каков бы ни был ее авторитет, авторитет Господа всегда выше. И потому эти двое – матушка и отец Бонифаций составляют основу нашего клана, и весьма успешно управляют им в этих условиях, а Тревор-управляющий только доводит их распоряжения до людей и следит за их выполнением. Я вижу, как ей приходится нелегко, и потому не перестаю восхищаться моей матерью… Как бы мне хотелось быть похожей на нее! К сожалению, я вынуждена признать, что у меня совершенно другой душевный склад. Какие-то черты я, конечно, могу воспитать в себе, но все же мне всегда будет недоставать ее жесткости и решительности… Она кажется мне абсолютно бесстрашной, словно она сделана из железа. Я никогда не замечала в ней каких-то метаний; она будто заранее знает, что ей сделать или сказать… Но в то же время она добра и справедлива. Под твердой броней у нее сокрыто нежное и сострадательное сердце. Она умеет подбодрить и утешить, и руки ее теплы и ласковы… О матушка! Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя и выразить всю свою любовь к тебе? Этот гадкий Эмрис отвратительно ведет себя и говорит чудовищные вещи, но я, я никогда не умыслю дурного против тебя!
Я одобряю, тысячу раз одобряю твое решение. Ведь и тебе, и мне ясно, что произошедшее – как раз и есть тот Божий промысел, о котором говорил отец Бонифаций. Мы все проявили стойкость духа – и Господь явил Свою благодать, послав нам этих странных людей, что предложили присоединиться к их народу. Увидев их впервые, я сразу поняла, что с ними нас ждет хорошее будущее. Светлые лица князя Сергия ап Петра и его жены, их уверенные манеры говорили о том, что им можно довериться. Их темнокожий эскорт выглядел достаточно сурово, но у меня было некое наитие, что суровость эта показная, а на самом деле они такие же добрые, как мы. Вообще с тех пор, как я просто постояла рядом с князем и княгиней, я пребываю в уверенности, что сбылась Господня воля – и отныне наша жизнь станет совершенно другой.