Все замолчали, повернув голову к айтишнику. Тот густо покраснел, потупив взгляд:
— Ну… В общем, у меня квартира родителей есть. Я сдаю ее, но могу выгнать жильцов, чтобы вы с Сашкой пока пожили там. Она, правда, далековато от офиса, но…
— Стас, спасибо, но это лишнее, — отрезала резко, так, что парни вздрогнули, — К тому же, кто-то должен сидеть с Сашкой, а я сейчас живу с мамой, и она может иногда с ним оставаться.
— У вас же двушка? — я откинулся на кресле, стараясь незаметно потереть бедро, что периодически ныло в месте ножевой раны.
— Ну да, но места хватает…
— По требованиям опеки у ребенка должна быть своя комната. У Стаса двухкомнатная квартира, в которой можно это организовать.
— А адвокат? Мне нужно искать адвоката, да? — суетливо взмахнув руками, она поджала губы — явно борясь со слезами, — И, как вообще все это… Как это получилось?
В помещении двухсотым грузом повисла тишина. Я видел, как Лариса борется, чтобы не заплакать, но у нее не вышло — одинокая слезинка сбежала вниз, перемешиваясь с тушью и оставляя темную полоску на щеке.
— За что? — тихо прошептала она, пряча лицо в ладонях.
— Да чтоб тебя… — выругался Дэн.
Переглянувшись с парнями, я встал, в два шага обходя круглый стол. Присев на корточки, погладил девушку по плечу, успокаивая.
— Лар, ты ни в чем не виновата.
Всхлипнув, она покачала головой, промычав что-то невразумительное.
— И мы все хотим помочь тебе. И поможем, обязательно поможем.
Со всех сторон послышались скрипы кресел и тихие шаги. Вокруг плачущей Ларисы встали все — кто-то протянул салфетку; кто-то ободряюще похлопал по спине; Макс вообще спросил, не хочет ли она, чтобы Саше переломали ноги — вполне ведь может устроить, я знаю. Илья пошутил, предложив сразу после развода выйти за него замуж — он, мол, так любит ее пирожки с капустой — на что Лариска вяло улыбнулась, вытирая слезы. Один Стас стоял чуть поодаль, скрипя зубами — видел, как ходили жевалки на лице — и сжимал кулаки до хруста.
— А давайте-ка, кофейку, — предложил Дэн, потирая подбородок, — И спокойно все обсудим, набросаем план действий.
— Я сделаю, — с этими словами Стас пулей вылетел из конференц-зала.
Посмотрев ему вслед, я покачал головой. Зашагал, морщась от тихого скрипа, что оставляли мои ботинки на ковролине, и вошел в комнату отдыха.
— Как плечо? — спросил, разглядывая худощавую фигуру, но вполне жилистую, хотя так, на первый взгляд и не скажешь.
— Нормально, — буркнули в ответ.
— Тебе бы эластичный бинт приобрести. Метров пять. Повязку сделать.
— Заживет.
Я фыркнул — Стас впервые позволил себе огрызнуться. Даже во время спарринга он предельно вежлив и выкает периодически, а тут… Какие резкие перемены.
Он по-прежнему стоял ко мне спиной, и я подошел к кухне, опираясь о столешницу бедром, чтобы заглянуть в лицо парню. Сосредоточенно разглядывая кофеварку, Стас скрипел зубами и молчал.
Долго молчал.
А потом тихо спросил:
— Скажи, а убивать… Это страшно?
Усмехнувшись, скрестил руки на груди и покачал головой:
— А тебе зачем?
— Просто ответь. Хочу знать.
Я изучал его с минуту, пока он не поднял взгляд, ожидая ответа.