— Получается, я свободна и могу отныне делать что угодно? Полагаешь, обитательницы сто восьмого Дома Счастья не устроят мне какую-нибудь тайную пакость? В качестве кары за непослушание?

— Каким образом? — Гай-Ре принимает моё беспокойство с полной серьёзностью. — Направят кого-то из своих супругов покарать тебя? Но это невозможно, у нас наказание для фисс в принципе не предусмотрено… — Чуть подумав, он продолжает: — Разве что явятся воздать тебе сами? Но это тоже лишено смысла, я же рядом и легко им помешаю.

— Тогда… Я останусь здесь?

— Если тебя не устраивает это место, можешь жить в другом большом доме. Мы переедем. Их ведь много.

— Нет, я не о том, — замявшись, пытаюсь объяснить. — Ты готов ко всем сложностям, что возникли в твоей жизни из-за меня? К тому, что я буду постоянно рядом здесь, с тобой? Не думаю, что от меня будет много толку, особенно поначалу. Я мало чего умею, а о вашем мире знаю ещё меньше.

Несколько минут Гай-Ре всматривается в меня с таким видом, словно никак не может поверить собственным ушам.

— Вы хотите жить в моём доме? — Он шумно выдыхает. — Да это же самое невероятное из того, о чём только можно мечтать!

Решаю, что разубеждать его сейчас бессмысленно, а со временем можно будет решить и вопрос моей полезности.

— Раз я такая невероятная… может быть, покормишь меня? — умоляюще прошу, вкладывая в интонации чуть больше, чем мольбу.

Идарианец распрямляется так резко, словно бы внутри него сработала натянутая до предела пружина.

— Как я и сам об этом не подумал… не позаботился… — Он начинает суетиться, и я понимаю, что всё же перестаралась.

— Прошу, просто покушаем вместе. Я устала, да и ты пережил не самый легкий день. Обойдёмся без суеты, — теперь, наоборот, стараюсь его успокоить.

— Вместе?.. — потрясение Гай-Ре снова зашкаливает. Пока он не вспоминает о том, кто я. — Так тоже заведено у ледвару?

Проводив в помещение, где запах съестного особенно силён, он усаживает меня на стул и вытаскивает из шкафа, пыхнувшего жаром, большое блюдо. Устроившись напротив, ждёт, пока я решусь попробовать кушанье, и только после этого принимается за еду сам. Взгляд его при этом ни на миг не отрывается от моего лица. Он определённо готов отреагировать на малейший знак неудовольствия и исчезнуть.

— Ты уступишь мне свою кровать?

После сытного ужина и последующего купания, организованного мне хозяином дома, мы вновь сталкиваемся с проблемой. Гай-Ре не допускает и мысли, что я могу спать где-то, помимо единственной и по совместительству хозяйской кровати. Мне же хочется устроиться где угодно, только не стесняя моего защитника. Но испуг, проступивший на его лице, стоило мне об этом заикнуться, говорит лучше всяких слов — не будет этого.

Нахмурившись, я наблюдаю, как идарианец спешно сгребает в кучу свою одежду, освобождая от неё предназначенную для этого нишу, а спальню от своего присутствия. В эту же нишу он помещает увиденные в мой первый визит женские наряды, которые, по его собственным словам, изначально предназначались мне. И кровать накрывает шелковистым покрывалом явно не в «мужских» цветах.