В России это наблюдалось до конца XX века. Работники телевидения вспоминают, что еще в 70-80-х годах большая часть писем, приходящих на телевидение, сводилась к выражению возмущения по поводу допускаемого на экране разврата: слишком короткие юбки, партнеры во время танца держат балерин не за то место и т.п. Когда в СССР вышел фильм, в котором режиссер впервые рискнул показать актрису с обнаженной грудью, киностудию засыпали негодующими письмами с требованиями эпизод вырезать, а режиссера подвергнуть суровому уголовному наказанию.

Можно, конечно, отмахнуться, сославшись на глупость и эстетическую неразвитость авторов писем, но это слишком уж просто. Совершенно неоправданные сцены жестокости на экране или когда киллера представляют положительным героем, образцом для детишек — всеобщего возмущения почему-то не вызывают.

Мешки с негодующими письмами на телевидение и в редакции газет — это выражение неосознанного исторического страха перед силой половой потребности и любыми послаблениями в области половой морали.

В американском фильме «Народ против Ларри Флинта» издатель скандального порножурнала задает на суде совсем не глупый вопрос: «Вы можете заснять преступление и получите Пулитцеровскую премию. Половой акт законом не запрещен. Он приятен. Почему же снять его — преступление?» Ответом на вопрос послужила пуля из снайперской винтовки сурового моралиста, которую логично рассуждающий издатель получил в позвоночник.

Инопланетянину понять этого стрелка было бы нелегко. В вопросе порноиздателя, несомненно, есть смысл. Не нравится порнография — не покупай журнал. Убийство человека — дело крайне опасное, можно ведь и на электрический стул угодить. И почему добропорядочные обыватели не отстреливают скинхедов, сатанистов, режиссеров телесериалов, прославляющих гангстеров? Мы, не оправдывая этого человека, в глубине души отлично его понимаем.

Предположим, вы всю жизнь боролись с какой-то пагубной страстью, например с наркотиками. Вы задушили эту страсть в себе. Путем героических усилий и неусыпного надзора смогли уберечь своих детей. Вы объединились с другими родителями, с местными властями и сумели загнать торговлю зельем глубоко в подполье, сильно ограничив ее. И тут вдруг появляется статья, в которой пишут, что наркотики — хорошее дело, они кайф приносят. Нетрудно представить вашу реакцию. Возможно, вздернуть автора статьи на виселицу покажется вам требованием неоправданно мягким. Ваша реакция — это страх перед силой пагубной страсти, которую вы прочувствовали на собственной шкуре, и перед возможными изменениями в мире, который вы создавали с таким трудом.

Теперь представьте себе того, кто всю жизнь давил в себе сексуальные порывы, выбивал их из своих детей, боролся с любыми проявлениями сексуальности в литературе и искусстве. Кое с чем ему пришлось смириться, как с неизбежным злом, но он прилагает все усилия, чтобы сохранить существующее положение и не допустить никаких изменений к худшему. Этот человек — каждый из нас, во всяком случае, из старшего поколения. И вдруг — голое тело, да еще в журнале или на киноэкране! Отсюда и соответствующая реакция.