Мария закончила рассказ и посмотрела на меня, хитро усмехнувшись:

– Всё, как ты спланировал. Эх ты и иезуит – комар носу не подточит! Ольге сейчас экспертизу сделают – сразу определят, что её точно насиловали. И определят – кто. Посадить бабу не посадят – скорее всего к нам в клинику засунут, на психиатрическую экспертизу. Потом отпустят домой. Как она будет жить одна – вот вопрос…

– Ну ты же как-то живёшь? – пожал я плечами, догрызая с здоровенного мосла последние хрящики – а она чем хуже?

– Ну что ты понимаешь? – с тоской и горечью сказала Мария – я не жила, а существовала! Не может женщина жить одна. Ей нужно о ком-то заботиться, кого-то любить. Иначе это не жизнь, а чертополох на огороде – никому не нужный, колючий и злой.

– Неужто у тебя за все эти годы после смерти мужа никого не было? Ни одного мужчины? Не хотелось ни с кем лечь в постель? Или просто погулять по городу?

– Было пару раз – созналась Мария – с коллегой… Невтерпёж стало, вот и…в общем расстались – ему бы только бабу, а душу мою ни к чему. Тем более, что он женат. Зачем мне женатик? Какой от него прок? Для оргазма? Так я и сама могу…что и делала все эти годы – Мария – порозовела и отвела глаза – и чего это я тебе такое рассказываю, сама удивляюсь.

– А чего такого-то? Дело житейское. Я тебя понимаю.

– Если бы – усмехнулась женщина – ладно, хватит об этом. Речь не обо мне. А зачем ты сказал ей порубить их на куски? К чему это бойня?

– Иначе бы не поверили, что Ольга была не в себе. Слишком рационально. Женщина в душевном расстройстве будет бить, пока силы не кончатся. Надо было, чтобы ваши светила убедились в её душевном нездоровье – состояние аффекта вывести. Как думаешь, что будет с диагнозом на Ольгу в клинике?

– Да как? Понаблюдают её, потом напишут, что она была в состоянии аффекта, но вообще-то у неё лёгкая степень шизофрении. Так, на всякий случай напишут. Мол – свихнулась. Она не первая, и не последняя. У нас в советском государстве нет маньяков. Нет проституции. Нет наркомании. Ты думаешь, хоть строчка о трагедии просочится в газеты? Как бы не так! Для этого должно случиться что-то экстраординарное. Распоряжение сверху должны дать. Иначе – тишь, благодать – уборочная, надои, доярки с вёдрами.

– А может и к лучшему – задумавшись отметил я, ковыряясь в зубах расщеплённой спичкой – если показывать по телевизору всю эту грязь, может грязи станет и больше? Как ты думаешь?

– А право знать? Право выбирать? Почему нас его лишают? Мы что, скоты бессловесные? Почему мы не можем выбрать – что смотреть, что знать, что хотеть, как одеваться и как жить?

– Ээээ…милая…с такими речами тебе место точно в дурдоме – усмехнулся я – рядом с вашими политическими.

– Это точно. Потому я и не хочу видеть, что там происходит. Делаете – ну и делайте. Только без меня!

Три дня после этой бурной ночи ничего не происходило. Совсем ничего. Мы с Машей гуляли по городу, ходили в кино – пресловутое золото Макенны поглядели. А что – красочно. Можно посмотреть. Особенно если рядом с тобой сидит женщина и поглаживает тебя по бедру… Правда сосредоточиться в этот момент трудно – на фильме.