– Не бойтесь, он не тронет! – послышался запыхавшийся женский голос.

– У меня глюки? – слабым голосом спросила Елена.

– Да нет, – вздохнула я, отпихивая Бонни, – это точно я.

– Как вы меня нашли? – спросила Елена, но в голосе не было обреченности.

Вообще на первый взгляд что-то в ней изменилось. Передо мной стояла твердая решительная женщина.

– Ты тут одна? – спросила я, оглядевшись. – Тогда лучше нам пройти в дом…

– Только этот пускай тут останется, – поморщилась Елена.

Бонни понял ее отношение и тут же негодующе взвыл.

– Лучше его тоже забрать, – вздохнула я, – он приметный очень, а тут небезопасно.

В комнате было относительно чисто и даже уютно.

– Ты хорошо тут устроилась, – сказала я. – Это твой дом?

Елена опустилась на диван и закрыла лицо руками. Я забеспокоилась, не станет ли она снова рыдать, как в прошлый раз. Но нет, она посмотрела на меня абсолютно сухими глазами, в которых была злость.

– Это его дом, Андрея. Посмотри там! – Она кивнула на ноутбук.

– Ого… – протянула я, увидев кучу фотографий, – стало быть, твоя соседка была права в своих подозрениях. Вы с ним…

– Да нет же! – закричала Елена. – Все не так!

Бонни в это время подошел к тумбочке, на которой стояла кофеварка, открыл лапой дверцу и вытащил пакет с крекерами.

– Слушай, а давай кофе выпьем, раз уж у нас долгий разговор будет! – оживилась я.

– Не хочу ничего у него брать, – нахмурилась Елена, – да видно, придется.

Бонни слопал половину крекеров и улегся в углу возле бабушкиного буфета. Пока заваривался кофе, я успела просмотреть снимки и кое-что поняла.

– Да, тяжелый случай, – вздохнула я. – Как тебя угораздило с таким маньяком связаться?

Елена не прикоснулась к своей чашке. Глядя в стену, она начала рассказывать свою жизнь. С самого детства. Как ее не любили родители, как она мешала матери, как потом та уехала работать за границу, как после смерти бабушки Елена осталась совершенно одна.

– Тебе не понять, каково это – когда просыпаешься и вдруг понимаешь, что если бы ты не проснулась, то никто, представляешь, никто, ни один живой человек не забеспокоится и не пожалеет об этом! И в детстве так же…

Вот как раз такое я могла понять, ведь мои родители развелись через четыре месяца после моего рождения. И разъехались по разным городам. А до этого жили несколько лет. Я долго не могла уразуметь, до какой же степени нужно было возненавидеть друг друга, чтобы перенести эту ненависть на собственного ребенка? Но у меня была бабушка. И не было проблем с деньгами, деньги на жизнь они присылали, мы с бабушкой ни в чем не нуждались.

Ну ладно, сейчас не время об этом вспоминать. Я медленно пролистывала записи.

– В конце посмотри, – угрюмо сказала Елена.

– Так вот оно что… – Я прочитала про отравление. – Выходит, та девица права была…

– Какая еще девица?

– А полицейская дылда, еще стрижка у нее как у сверхсрочника.

– Вроде бы видела ее…

– Вот она и раскопала, что твоего мужа отравили. Только она думает, что это ты сделала, чтобы с любовником соединиться…

– Господи! – Елена схватилась за голову. – Еще и в этом убийстве меня обвинят!