Она разложит на траве карту и наметит маршрут. Она не будет колебаться. Ее будет почти невозможно узнать: волосы спутаются, одежда будет грязной. Остальные с ней согласятся.

В середине дня они пешком отправятся в путь. Она будет идти впереди. Проходя мимо своего дома, она увидит за шторами мужчину, в кресле, неподвижного, в три четверти оборота. Она отвернется и скажет остальным: идемте, надо спешить, если мы хотим успеть хоть немного пройти до дождя. На выходе из района они, крошечные, минуют величественное обугленное здание общественных бань.

Позже, пройдя уже с десяток километров вдоль автомагистрали, они услышат шум мотора. Обернувшись, они заметят над вершиной холма у себя за спиной четко вычерченный на фоне сумрачного неба шлем, под которым покажется сосед верхом на пыхтящем мотоцикле.

Поравнявшись с ними, он притормозит. Мне сказали, вы пошли их искать. Глядя прямо перед собой, он поиграет с ручкой газа. Мы найдем детей. А если по дороге, угрожающе добавит он сквозь сжатые зубы, мы встретим какого-нибудь говнореволюционера на говномотоцикле, уж поверьте, я ему усы-то приглажу, я с большой радостью начищу ему рожу.

Когда небо прорвется дождем, они спрячутся под навесом автобусной остановки. На общем плане будет видно, как они, теснясь, терпеливо пережидают дождь. Ну и ливень, заметит сосед, прижавшись к стеклу и глядя на стоящий прямо за ним мотоцикл. Она сядет и сверится с картой. Сидящая на противоположном конце скамейки женщина позвонит по телефону. Из-за того, что дождь будет барабанить по крыше остановки, ее слов будет почти не слышно. Потом она закончит разговор, и камера приблизится. Она серьезно взглянет на своих товарищей и, дергая курчавую прядь волос, сообщит им новость:

– Это был мой муж. Говорит, они подожгли президентский дворец.

Рисунок, над которым Странд так долго работал, этот образ объятого пламенем дворца Льюи только рассмешил. Символы для Льюи всегда были поводом для насмешки. Но для Странда все эти, по выражению Льюи, «старые ценности» имели большое значение. Странд настаивал на том, чтобы мы все собрались во дворце, чтобы все были в светлой одежде, чтобы устроили пожар. Но Льюи было не прошибить: зачем нам все эти дурацкие декорации? Да и сама идея собраться там – полный бред. Ошибаешься, Льюи, это важно, отвечал Странд своим грубым голосом, если мы не дойдем туда, если не соберемся у дворца, то все будет бессмысленно, если мы хотим победить, хотим удержать победу, нужно бить сильно, нужно влиять на умы, говорил Странд, и все с ним соглашались, Странд прав, горячился Гиг, вообрази эту картину, Льюи, вообрази, как сильно это будет смотреться, говорил Гиг сквозь обломки зубов, делая широкие жесты. Даже Порден в тот день согласилась, что, возможно, им это нужно, что им нужен подобный символ, что это имеет смысл, а потом снова уехала. Они услышали, как в лесу стихает рокот мотоцикла, и Льюи пришлось замолчать.

Вам будет сложно поверить, что поезда еще ходят. Вы тоже представляли себе, что все в один миг рухнет, что все остановится. Скай предрекал кровавые бои. Гиг думал, что люди примутся убивать себя. И все же, оказавшись там, вы вынуждены признать, что вокзал еще работает и что правда была на стороне Льюи: страна не рухнула, она все еще держится. По вечерам, не выпуская из рук стаканов и по очереди бросая дротики в видавшую виды пластмассовую мишень, мы воображали, что же будет дальше. Но следует допустить, что, вероятнее всего, на самом деле ничто не развалится. На вокзале так и будет открыто окошечко кассы. В нем можно будет купить билет.