Пробираясь мимо стоящих машин к мотоциклу Родриго, в пятнадцати метрах от себя, за большими окнами гостиничного ресторана, вы заметите соседа. Он будет увлеченно беседовать с кухонным работником, будет широкими жестами указывать ему на парковку, на «Сузуки», на ближайшую дорогу. Увидев его, Родриго фыркнет: гляди на этого осла. Не дайте ему приблизиться. Напомните ему, что сосед, как и все остальные, ни в чем не виноват. Линии и тела, таковы были слова Льюи. Линии и тела, сталкивающиеся в пространстве, вот и все, что мы собой представляем. Напомните ему эти слова о линиях, скажите ему об этом, о линиях и телах, покорных воле ветра, и повторите ему, что он сейчас всем рискует, что нужно как можно скорее исчезнуть, что нужно следовать протоколу, каждый обязан следовать собственному протоколу, повторите вы, мы уже близки к цели, вы повторите ему это, и все же, когда он сядет на мотоцикл, вы не сможете его остановить, и он притормозит и стукнет в окно ресторана тыльной стороной руки, оттопырив средний палец.

Последнее, что вы увидите, – изумленные, злые глаза соседа, его лицо зальется краской, левая рука оттолкнет кухонного работника, короткие ножки придут в движение. Вы представите себе невидимую вам улыбку Родриго и, уезжая все дальше, будете вновь и вновь вспоминать соседа, каким вы его сейчас увидели: усталое лицо, плохо выбритый подбородок, мешки под глазами. Вы снова вспомните, как регулярно встречались с ним там, в районе с аккуратно постриженными газонами, и это воспоминание покажется вам неясным, подернутым дымкой.

Она будет смотреть на них, ничего не понимая. Что значит – они от вас сбежали? Не знаю, смущенно ответит комиссар, у меня нет другой информации, но, похоже, им удалось уйти. В одном я точно уверен: вашей дочери с ними не было. Услышав это, мужчина, стоящий рядом с ней с белым как полотно лицом, не проронивший ни слова с тех пор, как прибыли полицейские, выдохнет и приобнимет ее. Она тут же раздраженно сбросит его руку. Если она не с ними, то где же? – вспылит она. Комиссар с расстроенным видом пожмет плечами. Мне жаль, но пока мы больше ничего не знаем. Как только появятся новости, мы вам сообщим. Он подаст знак своим подручным. Военные ботинки снова придут в движение у него за спиной, снова примутся давить подошвами усыпавшие пол частички бетона и штукатурки. Комиссар двинется к входной двери и попытается ее открыть, но она не сдвинется и на сантиметр. А, да, вспомнит он, как быстро все забывается. Он повернется к ним, извинится с натянутой улыбкой и, словно сам всю жизнь прожил в этом доме, выйдет через дверь, ведущую в гараж.

Вас никто не поймает. На первом этапе будет одновременно атаковано так много мест, что страна просто не сможет эффективно отреагировать, предсказывал Странд. Вертолеты разобьют на квадраты небо у вас над головой. Родриго будет сосредоточен.

Днем он высадит вас в центре перекрестка с круговым движением, на газоне, покрытом редкой, засохшей травой. Вы замешкаетесь и слезете не сразу, так что он скажет вам: это здесь. Вы нерешительно поставите ногу на бортик, и сухие цветы оцарапают вам икры. Вы будете готовы остаться одна. Наблюдая за тем, как удаляется Родриго, вы ощутите разочарование из-за того, что он уезжает безо всякой торжественности, без единого жеста, лишь бросив вам многозначительный взгляд человека, который знает, что ему предстоит, и понимает, что вы тоже знаете, что вам предстоит.